Корпус крылатой гвардии
Шрифт:
Во второй половине дня 66-й гвардейский истребительный авиаполк перелетел на аэродром Янковщина, 32-й и 137-й гвардейские истребительные авиаполки — на аэродром Соколки.
Вечером того же дня противник нанес штурмовой удар по аэродрому Соколки. Вражеские истребители на бреющем полете внезапно подошли к аэродрому, обстреляли его из пулеметов и пушек и сбросили мелкие осколочные бомбы. [177]
Во время этого налета было ранено несколько летчиков и техников. Так беспечность в организации боевого дежурства и зенитной обороны на новом аэродроме базирования обернулась серьезной неприятностью.
Противник усиленно пытался задержать дальнейшее
Пришлось и нашим летчикам увеличить напряжение, чтобы обеспечить непрерывное прикрытие 5-й гвардейской танковой армии и не дать вражеским бомбардировщикам наносить удары по наступающим танкистам.
В 18 час. 50 мин. 28 июня в районе станции Приямино шестерка Як-9 66-го гвардейского иап под командованием штурмана полка гвардии майора И. К. Головатюка на высоте 2000 м обнаружила на пределе видимости две большие группы вражеских бомбардировщиков, шедших под прикрытием «фокке-вульфов». Силы были далеко не равны, но перед нашими летчиками стояла задача не допустить ударов бомбардировщиков противника по наступающим войскам 5-й гвардейской танковой армии, и они преградили путь фашистской армаде.
Головатюк не стал делать сложного маневра для занятия выгодного положения, а лишь набрал высоту, развернул все три пары «яков» фронтом и решительно атаковал бомбардировщики противника сверху. Решительная атака вызвала панику среди «юнкерсов». Строй их нарушился. «Фокке-вульфы» ошалело метались вокруг своих бомбардировщиков, но не могли им помочь. Наши летчики продолжали разить врага метким огнем и закончили бой полной победой. Бомбардировщики противника не достигли цели, сбросили бомбы куда попало и поспешно ушли на свою территорию. Несмотря на более чем пятикратное численное превосходство фашистов, наши летчики сбили семь самолетов, не потеряв ни одного своего. В этом бою отличились гвардии майор Головатюк, сбивший три самолета противника, гвардии лейтенант А. П. Замула, уничтоживший два ФВ-190. Гвардии старший лейтенант Козлов и гвардии лейтенант В. А. Антонов [178] записали на свой боевой счет по одному «фокке-вульфу».
Но радость одержанной победы омрачила гибель при выполнении боевого задания одного из лучших летчиков соединения командира эскадрильи 32-го гвардейского ордена Ленина истребительного авиаполка Героя Советского Союза гвардии майора Михаила Александровича Гарама.
Весь личный состав тяжело переживал гибель Михаила Гарама. Героя знали и любили не только в своем полку и дивизии, но и во всех полках корпуса. Перед Великой Отечественной войной по личному разрешению Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова три брата — Николай, Михаил и Виктор Гарамы — были приняты в Одесскую авиационную школу летчиков. Успешно закончив ее, братья служили во 2-м истребительном авиаполку ВВС Киевского Особого военного округа.
В 1941 г. братья Гарамы — три летчика и один механик, — как и сотни тысяч советских патриотов, ушли на фронт. Верные сыны Отчизны с полной отдачей своих сил и ратного умения защищали родную землю. С каждым днем пребывания на фронте братья Гарамы набирались опыта, пополняли боевой счет.
Но война жестока. В сентябре 1941 г. не вернулся из полета Виктор. Через год в воздушном бою под Сталинградом
Летчик сдержал свою клятву. В сентябре 1941 г. Михаил в воздушном бою сбил первый бомбардировщик противника Ю-88, экипаж которого нашел могилу на нашей земле. А спустя две недели произошел случай, который вошел в боевую историю советских Военно-Воздушных Сил как пример доблести и героизма.
В памятный день Михаил Гарам в составе пятерки вылетел на боевое задание. Летчикам было приказано нанести штурмовой удар по аэродрому противника. Штурмуя аэродром, Гарам обстрелял из пушек и пулеметов [179] стоянку фашистских самолетов и поджег четыре машины.
В другой раз он встретил девятку истребителей противника. Михаил не растерялся и один вступил в бой против девяти гитлеровских пилотов.
Первым на него ринулся в атаку ведущий Ме-109. Михаил перевел свой самолет в набор высоты и принял лобовую атаку, а это не для нерешительных и малодушных — ее выдерживают люди с сильной волей и железными нервами. И фашистский летчик не выдержал, отвернул первым. Этим мгновением воспользовался Гарам. Оказалось достаточно одной прицельной очереди, и «мессершмитт» камнем пошел к земле.
Два других вражеских истребителя пытались взять самолет Михаила в клещи, рассчитывая разом покончить с русским летчиком, но Гарам умело сманеврировал и вырвался из клещей, а те, кто уже предвкушал легкую победу, столкнулись и грудой обломков рухнули на землю. Но и Гарам был тяжело ранен, самолет получил повреждения, кончились боеприпасы. А враг продолжал наседать. Не подавая виду, что у него нет боеприпасов, Михаил попытался выйти из боя, но машина стала плохо слушаться рулей. Сказывались сильные повреждения и то, что силы покидали Михаила. А фашистов было еще шесть, и атаки их не прекращались. Михаил подумал: если он теперь и погибнет, то не напрасно, враг уже потерял три самолета: один сбит в воздушном бою, два сами столкнулись. Раненый летчик сделал несколько эволюции и, к своему удивлению, оторвался от противника. «Мессеры» прекратили его преследовать — то ли у них горючее было на исходе, то ли они убедились, что с советским летчиком им не сладить. Но для Михаила Гарама бой еще не кончился. Самое трудное испытание было впереди.
Возвращаясь после этого тяжелого неравного боя на поврежденном самолете, временами впадая в полуобморочное состояние, Гарам встретил немецкого разведчика «Юнкерс-88». Михаил вновь ощутил прилив ненависти, руки налились силой. Он решил уничтожить воздушного лазутчика. Но как? Нет ни одного снаряда. И тут пришла мысль — таранить! Михаил собрал последние силы и бросил свой самолет на «юнкерс». Что произошло в следующую секунду, летчик не мог вспомнить. Он только [180] на минуту очнулся и увидел, как быстро приближается земля. Ему удалось вырвать самолет из пикирования и перевести в горизонтальный полет, но сознание опять померкло. Очнулся Михаил только в госпитале. Позже очевидцы рассказывали, что он винтом своего самолета отрубил хвост «юнкерсу». Обе машины стали падать, но у самой земли советский самолет вышел из пикирования и неуклюже приземлился.