Корректировщик истории. Три бестселлера одним томом
Шрифт:
– Не знаю, – сидеть Женьке было неудобно. Пощупал под собой – оказалось, точно на разбитую бутылку приземлился. Опять руку порезал.
– Во, блин, действительно грязноватый город.
– Земляков, ты же воспитанный человек. С высшим образованием. Как не стыдно очернительством заниматься? – откликнулся из темноты знакомый голос. – Винтовку сюда давай.
Смутная фигура в дверях прятала в кобуру пистолет. Женька сбросил с плеча «СВТ».
– Чего морщишься? Не задело? – Катрин шагнула навстречу.
Немцы вроде бы ушли – где-то в районе Либкнехта
– Наповал, – сказал высокий разведчик, глядя на убитого товарища. – Мы с Николаем еще с Ростова шли. Везучий был, да здесь, видать, поторопился.
– Все равно везучий. Почувствовать ничего не успел, – заметила Катрин, вытряхивая из волос мусор.
– Я вашу шапку, товарищ лейтенант, подобрал, – сказал разведчик, протягивая ушанку. – Рванулись вы очень шибко опрометчиво. Хоть вы, конечно, и спортсменка, но и кроме девушек найдется кому танк рвануть. Я, конечно, извиняюсь, только позорите нас, мужиков.
– Ладно-ладно, вы еще свое рванете. А у меня, может, больше случая не подвернется. Мы, штабные, больше с документами возимся. А за шапку спасибо, – Катерина покопалась в вещмешке, выудила флягу. – Давайте по глотку за упокой. Смелый парень был Николай – как его?
– Зямин. Николай Зямин. Родом из Симферополя.
– Эх, почти земляк, – Катерина глотнула, протянула флягу разведчику.
– Похоронить бы по-человечески нужно, – разведчик сделал солидный глоток, передал флягу Женьке.
– Нет, без спиртного товарищ младший лейтенант обойдется, – сердито сказала Катерина. – Его долей руку покорябанную промоем. Хватает что попало, как младенец. Бинтуй теперь…
Руку жгло, Женька старался не шипеть. Начальница сноровисто заматывала порезанную ладонь. Разведчик заговорщицки моргнул, протянул за спиной командирши флягу. Женька украдкой глотнул – вкуса не почувствовал, только губы воспаленные защипало.
– Алкоголизм – бич юного поколения, – не поднимая головы, заметила начальница.
– Так мы уже не сильно юные, – оправдался разведчик. – Всем уж за двадцать.
– Это конечно, – Катрин затянула бинт. – Только мы с тобой больше ногами да руками работаем – куда пошлет начальство, а у лейтенанта вся сила в мозге. Ранимое место.
– Я в каске, – заметил Женька. – Мы что дальше делать-то должны?
– Осмотримся. Пополним боезапас. Эвакуируем погибшего, – Катрин встала. – Только осторожнее, хлопцы.
Женька двигался сзади, с автоматом наготове. Шли цепочкой, прижимаясь к стене. Улица озарялась пламенем – горели машины, языки пламени вырывались из окон двухэтажного дома. Гроб «Ханомага» чадил, пуская черные клубы дыма.
– Вот наша бронетехника страха нагнала – даже не всех покойников «эсэсы» забрали, – сказал разведчик, тыча автоматом в сторону лежащего на мостовой немца в задравшейся камуфляжной куртке. – А ведь глянешь – швейная машинка на гусеницах – чихом подобьешь.
– Да фрицы подумали, что наших небось с десяток – летают, строчат со всех сторон, – высокий разведчик осторожно заглянул в кузов грузовика. – Во, и здесь гансы дохлые.
– Танкистов к награде нужно, – пробормотала Катрин. – Я в штабе доложу, а вы со стороны разведки подтвердить
– Ясное дело, – разведчик вытаскивал из кобуры мертвеца «парабеллум», – главное, не сожгли бы ребят. Лейтенант, оказывается, ох и отчаянный.
Разведчики собирали трофеи, Катрин забралась в кабину уткнувшегося в стену грузовика, шепотом чертыхаясь, пыталась завести двигатель. Женька прижимался плечом к броне «Ханомага», наблюдал за улицей. Порезанная ладонь тихо ныла, от бронетранспортера воняло бензином, остывающим железом, еще чем-то чужим, неприятно приторным. Была у немцев эрзац-корица? Гадостный запах. Борт бронетранспортера наискось перечеркивали небольшие, словно игрушечные, пробоины – десятимиллиметровая броня загнулась. Почернел «ключ-отмычка» на дивизионной эмблеме… Капала вода из пробитого радиатора. Боком в натекшей луже лежал унтершарфюрер [37] . Женька несколько раз вздохнул, стараясь делать вдохи помельче, опустился на колено. Полевая сумка, футляр с биноклем. Немец словно не хотел отдавать – неловко вывернутая рука цепляла за ремень футляра. Солдатская книжка, бумажник. Стараясь не дрогнуть, Женька принялся расстегивать ремешок наручных часов. Нужная на войне вещь. Теперь магазины из подсумков…
37
Унтершарфюрер – унтер-офицер.
– Боеприпасы, Земляков, берем в первую очередь, остальное – суета и крохоборство, – сердито сообщила начальница, неслышно возникшая за спиной. – И вообще, раз на шухер встал, так бди.
– Я бдю, – шепотом сказал Женька. – Не видно никого. Что там с машиной?
– Хрен его знает. Нет у меня к технике способностей.
Грузовик умудрился завести разведчик. Обдирая борт, развернулся. В кузов спешно подняли убитого, два трофейных пулемета, коробки с лентами. Катрин примеривалась, как бы подцепить на буксир еще один грузовик, но уж очень машины были побиты. Командирша, ругаясь, спрыгнула из кабины, подобрала одну из бутылок КС. Швырнула в кузов – сразу взметнулось пламя.
Торчать посреди освещенной улицы было не по себе. Даже Катрин озиралась, зябко подергивая плечами.
– Танк бы нужно окончательно уделать, – сказал разведчик. – Давай, лейтенант, а? В Москве расскажешь, как бронированную машину, лично. У меня «ворошиловский килограмм» остался. Не тащить же…
– А чего он ворошиловский, а не буденновский, к примеру? – пробормотал Женька, принимая тяжелую неудобную гранату. – Разве они в кавалерии…
– Отставить юмор идиотский переводной, – немедленно шикнула начальница. – Что за привычка дурацкая. Вперед, Земляков…
Женька пробежал к танку, полез на гусеницу. Вывалившийся из люка танкист мертво смотрел в небо. Катрин вспрыгнула на броню рядом:
– Я тебя удавлю когда-нибудь. Что за шуточки про наркома? Дебил интеллигентный.
– Виноват. Как ее? – Женька вертел гранату.
– Запал вставляешь, закрываешь. Фиговину выдергиваешь, планку держишь крепко… А, лучше я сама… Эх, творческая интеллигенция.
Из танка донесся стон.
– Война, Женя, – кратко сказала начальница и осторожно примерилась.