Корректор
Шрифт:
– Понять я Вас могу, но запомните, время лечит независимо от желания человека. Поэтому, пожалуйста, не переусердствуйте. Я надеюсь, в основном, на Вас, - обратился он к Кожину. Тот кивнул, внимательно глядя на меня.
Я обессилено закрыл глаза. Мне, действительно, больше незачем было жить. Может быть это и неправильно, с точки зрения христианской морали, но это так. Больше не для кого было жить. Родители мои из жизни ушли рано, несчастный случай. Воспитывала меня, в основном, бабушка. Как могла, она вдалбливала в голову малолетнего хулигана десять заповедей Моисея. Наверное,
Она успела женить своего внука, полюбить его фантастическую жену, насладиться рождением правнука и правнучки, и тихо, во сне уйти туда, откуда нет возврата. Лиза тоже очень любила мою бабушку, её родители жили на другом конце страны и были вечно заняты своими, возможно, важными делами. На нашу свадьбу они приехали с видом людей, насильно оторванных от чего-то жизненно важного, косо посмотрели на меня, пробурчали бабушке несколько дежурных фраз, и уехали. Навсегда. Даже рождение внука и внучки не вызвало никакой реакции с их стороны. Мне было жаль этих людей, спрятавшихся в своей раковине. Не знаю даже, будет ли какой отклик, когда они узнают о смерти дочери и её детей.
Как же они могли, без меня, пойти куда-то. Не зря, ой не зря меня раздирала паранойя. Если бы я только был рядом с ними, я бы, конечно, нашёл способ их спасти. Возможно, я бы погиб тоже, но это мне показалось настолько малосущественным, что даже не стоило обсуждения. А может, всё могло быть наоборот, я бы погиб, а они выжили. Вот такой вариант мог стать идеальным в этой ситуации. Но, увы, что случилось, то случилось, и ничего уже не исправить. Мелькнуло видение - я стою на перилах путепровода, держась рукой за ванту. Внизу, метрах в двадцати сплошным потоком двигаются автомобили. В голове загнанной птицей бьётся мысль - только между машинами, только в промежуток, не нужно больше смертей, моей будет достаточно. Но, как на зло, машины идут без промежутков.
Я заскрипел зубами в полном своём бессилии. Боже мой, взмолился я, ну что тебе стоит. Сделай так, чтобы там, на пожарище, среди развалин, огня и дыма остался я, я, Я! А они, мои любимые, они пускай бы жили! Господи, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим, и не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого, и ныне, и присно, и во веки веков! Аминь!
Молитва, которую каждый вечер читала моя бабушка. Молитва, которую я, по глупости своей, игнорировал, неожиданно всплыла в памяти, и я, неожиданно, ощутил какое-то непонятное облегчение в душе. Странно, подумал я, если учитывать всё произошедшее. Может именно поэтому столько людей, в минуты тяжёлого, душевного упадка, обращаются к Богу.
Я открыл глаза и упёрся ими во взгляд майора. Он с большим интересом рассматривал меня.
– Продолжим, Владимир Вениаминович, мне уже лучше.
– Да, - кивнул Кожин, - но прежде, чем мы пойдём дальше, ответьте мне на один вопрос. Только, Вы, наверное, будете удивлены.
– Даже так?
– усмехнулся я.
– Даже так.
–
Я, сначала не понял о чём это он. Соображать сил уже не хватало. Но когда понял, изумился:
– Вы что, мысли читаете?
Кожин усмехнулся:
– Судя по всему, Вы поняли, о чём я спросил. Ну, так как, Вы готовы, на то о чём просите?
У меня перехватило дыхание:
– Вы сумасшедший? Или садист?
– Ни то, ни другое. Просто хочу помочь. Я вижу, что эта потеря для Вас, сравнима, разве что, с концом света. Я чувствую, что дальнейшее Ваше существование в этой вселенной лишилось всяческого смысла. Не могу приветствовать такие мысли и порывы, но вполне понимаю. У меня есть возможность предоставить Вам шанс исполнить то, о чём Вы так горячо молили Господа.
– Кто Вы?
– прошептал я.
– Это не важно, - ободряюще улыбнулся майор, - просто иногда очень хочется помочь хорошему человеку. Особенно, когда есть такая возможность.
От волнения я не мог дышать. Неужели у меня есть, пусть крохотный, но шанс спасти семью. Боже Всемогущий, я готов пройти через все муки ада, что бы это стало правдой.
– Через все не надо, - снова прочитал мои мысли майор, - но что-то подобное Вам предстоит.
– Что? Я готов на всё!
– Верю, - кивнул Кожин, - поэтому и ставлю на Вас. А теперь слушайте.
Только сейчас я обратил внимание на необычную тишину вокруг. Доктор, казалось, уснул на стуле в трёх шагах от нас.
– Не обращайте внимания, мне пришлось временно его нейтрализовать, что бы он нам не мешал. С ним всё в порядке.
Действительно, сработано было на совесть. Не знаю, как он это сделал, но даже секундная стрелка на настенных часах, и та прекратила свой бег. Честно говоря, мне стало страшно. Но через секунду, я отринул страх. Если он сделает то, что обещает, мне плевать, как он это будет делать.
– В общих чертах, ситуация такая. Просто вернуть к жизни умершего человека невозможно. Но! Как и все прочие законы, этот закон бытия, напоминает телеграфный столб. Перепрыгнуть его нельзя, да и не нужно. Тем более что есть возможность его просто обойти. Давайте рассуждать здраво. Диалектика гласит, ничто не берётся ниоткуда. Если откуда-то убыло, то где-то прибавится. Поэтому, чтобы вернуть одну жизнь, нужно одну жизнь отдать. Я понятно излагаю?
– Да.
– Хорошо, учитывая Ваше состояние, я не рассчитывал, что Вы меня быстро поймёте. Поэтому я предлагаю Вам, взамен тех жизней, которые Вы оплакиваете, отдать свою.
Умом я прекрасно понимал, что это полный идиотизм, но душа рвалась навстречу этому человеку, навстречу его предложению. Поэтому, как бы это не звучало дико, я решил поверить во всё, что он говорил. Однако меня смущал один момент.
– Простите, хочу задать вопрос. Я понимаю, что играть на чувствах убитого горем человека, тем более вселять в него надежду, проще простого. И тем не менее. Вы сказали, что по законам диалектики - жизнь за жизнь? Не так ли? На такой вариант я не могу согласиться. Мне нужно вернуть три жизни, иначе просто нет смысла всё затевать.