Корсар и роза

Модиньяни Ева

ЖИЛИ-БЫЛИ…

Глава 1

Лена начала понемногу привыкать к новому дому в Болонье. Ей нравился красивый старинный город, и все же она часто с тоской вспоминала о своей деревне, о залитых солнцем полях, но больше всего — о Тоньино.

Сидя у открытого секретера в спальне, она захлопнула книгу, которую читала, и взяла на руки Мичу, трехмесячную киску, спавшую у ее ног. Этого котенка, клубок пушистой мягкой шерстки, радостно прыгавший вокруг нее и попадавшийся под ноги в самые неожиданные

минуты, подарила Лене жена булочника. Когда Лена ложилась спать, Мича вспрыгивала на постель и, мурлыча, всовывала свою хитрую мордочку между ухом и плечом хозяйки, а потом сворачивалась клубочком на подушке и засыпала. Спартак рано уходил на работу и поздно возвращался, а Мича составляла компанию Лене, не давая ей скучать.

Уходя, он оставлял ей на кухонном комоде деньги на расходы. Эти деньги обжигали Лене руки, усиливая у нее ощущение неловкости и тревоги.

Лену терзало чувство вины. Ей приходилось выступать в несвойственной ей роли невенчанной жены и через силу, сгорая от стыда, принимать от Спартака эти деньги. Однако больше всего она переживала за Тоньино, понимая, что причинила ему непереносимую боль.

Почему все так запутанно и сложно, спрашивала она себя, машинально поглаживая кошку. Изувеченное лицо Антонио Мизерокки преследовало ее как кошмар. Лена хотела бы повидать его еще хоть раз. Воспоминание о торопливом бегстве из Котиньолы жгло ее, как огнем. Она бежала словно вор, не сказав ему ни слова, не оставив даже записки.

Внезапно Лена решительно спустила кошечку с колен, взяла лист бумаги и перо и принялась писать:

«Дорогой Антонио, я тебя любила и по-прежнему очень люблю. Ты был самым добрым, внимательным, заботливым мужем. Ты заслуживаешь лучшей жены, чем я. Мне бы хотелось тебя повидать, чтобы попросить прощения и сказать «прощай». И еще мне бы очень хотелось сохранить нашу фотографию среди самых дорогих воспоминаний.

Твоя Лена».

Перечитав эти краткие, второпях набросанные строчки, Лена добавила к ним свой адрес в Болонье. Потом ее охватили сомнения. Спартаку это письмо вряд ли придется по душе.

Ей не хотелось заставлять его ревновать и вообще что-либо делать тайно. Поэтому Лена скатала листок шариком, бросила его в корзинку для бумаг и принялась наводить порядок в комнате. Она распахнула окно и стала чистить оставленную на стуле одежду Спартака.

Выбивая пыль из пары брюк, Лена заметила вылетевший из кармана конверт. Он закружился в воздухе, как осенний лист, и упал во дворик.

Она стремительно бросилась вниз по лестнице. Следом за ней по ступеням промчалась Мича. Во дворе Лена наклонилась и подняла конверт. Это оказалось письмо, адресованное Спартаку, отправленное из Луго. На заднем клапане конверта изящным и округлым почерком было выведено имя отправителя: Альберта Бенини.

— Вот уж такого я не ожидала, — прошептала Лена, поднимая котенка на руки. — А ты что об этом думаешь? — спросила она у Мичи. — Это будет ужасно, если мы его прочтем?

Ей тут же припомнился один из уроков, преподанных Одеттой Сфорца:

«Корреспонденция священна. Мой муж никогда бы не посмел прочесть письмо, адресованное мне».

Поднявшись по лестнице, Лена вернулась в спальню, вновь присела к раскрытому секретеру и положила конверт перед собой.

Она спрашивала себя, кто такая эта Альберта Бенини, и ей припомнилась сплетня, давным-давно услышанная от маленькой Антавлевы. Как-то раз дочка управляющего сказала ей:

— У помощника управляющего есть зазноба.

— Меня это не касается, — перебила ее Лена.

— Вообще-то меня тоже. Я просто так сказала. И потом, я ее знаю, — принялась оправдываться девочка.

— Антавлева, перестань совать нос в чужие дела, — рассердилась Лена.

— Да все это знают! Она учительница, в школе у меня преподает. Зовут ее Альбертой. Очень симпатичная. Представляешь, на переменке вместо того, чтобы поболтать с другими учителями, она с нами играет.

Лена отбросила сомнения, распечатала конверт и прочла содержавшееся в нем послание:

«Спартак, любовь моя, мне совершенно необходимо с тобой увидеться. С нашего последнего свидания я не имею о тебе никаких известий. В усадьбе графа Сфорцы мне говорят, что ты у них больше не работаешь. Дома я боюсь тебя искать, не знаю, что сказать твоей матери. Прошу тебя, отзовись. Я жду.

Твоя Альберта».

Сохраняя ледяное спокойствие, Лена аккуратно сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Она так и осталась сидеть, уставившись в пустоту и чувствуя, как в душе у нее закипает неистовая ярость, готовая с минуты на минуту вырваться наружу. В конце концов она сжала кулак и изо всех сил стукнула по откинутой крышке секретера.

Испуганная Мича соскочила с ее колен, одним прыжком достигла кровати и спряталась под ней. Лена выудила из мусорной корзинки свое письмо, адресованное Антонио, энергично расправила его ребром ладони и вложила в конверт, а потом надписала на нем адрес Тоньино и бегом бросилась на почту.

Спартак не заслуживал, чтобы с ним церемонились.

Вернувшись домой, Лена принялась листать только что купленную газету в поисках страницы объявлений. Она твердо решила найти работу. В доме графа Ардуино ее многому научили, и теперь Лена вполне могла рассчитывать на должность кастелянши. Она отметила несколько адресов, уже предвкушая радость вновь обретенной независимости, которую должны были ей доставить самостоятельно заработанные деньги. Больше она не станет брать деньги на хозяйство у Спартака и не будет чувствовать себя содержанкой.

Он вернулся домой к ужину, оставил в прихожей портфель, шляпу и куртку, после чего бегом поднялся по лестнице, на ходу окликая ее:

— Где ты, любовь моя?

Лена поджидала его на пороге кухни. Ни на приветствие, ни на поцелуй Спартака она не ответила.

— Ты от меня что-то скрываешь? — спросил он, слегка встревоженный таким приемом.

— А может, это ты что-то от меня скрываешь? — ответила она.

Спартак втянул ноздрями воздух и шутливо заметил: