Корсар

Банч Кристофер

Вдруг у него вспотели ладони – он почувствовал рядом нечто огромное и опасное. Он облизал губы, понимая, что существо приближается к нему.

“Достаточно близко”, – подсказал Гарету страх, и он бросился к камням и дернул веревку.

Буквально через мгновение прогремел выстрел из пушки, засвистела отскакивающая от камней шрапнель, и раздался жуткий рев.

Это было даже не ревом, а пронзительным взыванием к богам в агонии. Гарет заставил себя подняться на колени, разглядел нечто похожее на гигантскую змею над головой и едва успел спрятаться за

камни, когда существо, извиваясь, рухнуло на землю. Тело змеи, если, конечно, это была змея, оказалось толще туловища человека.

Он прижал к плечу приклад мушкета, выстрелил в извивавшееся тело, отбросил мушкет и на карачках побежал под защиту пушки.

Пушка уже была заряжена. Техиди поднес спичку к запальному отверстию и выпустил еще один заряд в ночную темноту.

Жуткий рев сменился звуком, похожим на хрип гигантской рыбы, пойманной багром за жабры; зашелестела трава, словно чудовище забилось в агонии.

Гарет посмотрел на свои трясущиеся руки, прошел к центру лагеря и приказал развести огонь.

К нему подошла Косира и, не говоря ни слова, обняла и крепко поцеловала.

В этот момент Гарет пожалел, что, в отличие от других людей, не может найти успокоение в спиртном, потом сообразил, что успокоение это – мнимое.

Он попытался заснуть, но скоро проснулся от кошмара, который не хотел вспоминать. Он сидел рядом с Косирой, которая старательно притворялась спящей весь остаток ночи.

На рассвете все увидели, что трава рядом с местом засады Гарета примята, а земля изрыта. Все было забрызгано какой-то желтоватой отвратительной слизью, и от камней в степь уходил широкий след.

Никто не вызвался пройти по следу и узнать, что находится в его конце.

Колонна двинулась дальше, и после этого ночного происшествия никого не мучили кошмары.

– Разве я не гений, – воскликнул Том Техиди, выныривая из узкой пещеры, которую нашли разведчики.

– Сэр, – сказал Лабала, – гений – я. Потому что я сделал амулеты, которые привели тебя к пещере с селитрой.

– Ты – всего лишь инструмент, – сказал Техиди,—воодушевили который мозги гения, вынужденного проводить свои дни с толпой неучей.

– Позволь капитану этих неучей обратиться к тебе, – сказал Гарет. – Не соизволите ли вы, оба, объяснить, чему вы так безумно радуетесь?

– Семьдесят пять частей селитры, – сказал Техиди, – пять частей серы и, обращаю твое внимание на то, что на берегу ручья растут ивы, которые мы, опытные артиллеристы, считаем лучшим сырьем для изготовления угля, пять частей которого нужно добавить. И все. Порох, Гарет. Нам остается только смешать ингредиенты с небольшой магической помощью присутствующего здесь коллеги. Я решил поучиться у королевских канониров ремеслу умерщвления людей при помощи мощных орудий, когда понял, что ты собираешься приставить меня к пушкам навсегда.

– Лично я не позволю, чтобы мне оторвало голову зельем, придуманным какими-то недоучками, – проворчал Номиос.

– Этого как раз не стоит опасаться, – возразил Техиди. – К сожалению, самодельный порох просто

шипит, как мокрый запал. Итак, как я уже говорил, мы смешиваем ингредиенты, смачиваем их водой, чтобы смесь получилась однородной, что, кстати, называется зернением, добавляем немного магии, и ба-бах!

– Это точно, – заметил Номиос. – Бабахайте на здоровье, а я постараюсь держаться подальше от таких сумасшедших.

– О, как слаба твоя вера!

На этот раз все получилось, хотя Лабала и Техиди не ложились всю ночь. Их эксперименты, результатом которых было лишь шипение и зловоние, завершились на рассвете настоящим взрывом, от которого все мгновенно проснулись и схватились за оружие.

У них появился порох, причем его было вдвое больше, чем в начале похода. Он был не таким мощным, как настоящий, и требовалось использовать вдвое больший заряд, но пушки стреляли.

Гарет даже подумал, что, может быть, понемногу возвращается его хваленое везение, которого ему так не хватало последнее время.

Гарет старался не думать, сколько шагов еще предстояло сделать до окончания дневного перехода, старался думать о чем угодно, только не о ловушке, в которой они оказались. Он сорвал похожий на одуванчик цветок, но значительно крупнее, поднес его к лицу Косиры и дунул, наблюдая, как далеко улетают пушинки.

– Ты загадал желание? – спросила она.

– Да, – солгал он и сделал очередной шаг. Он посмотрел на небо и увидел, очень высоко, огромную парящую птицу. Она летела на север, к морю. Северный ветерок, слабый на земле, был значительно сильнее на такой высоте. Если бы у него были крылья, если бы Лабала смог заколдовать птицу, он мог бы узнать, где они находились, куда шли, а не двигаться вслепую на восток, пытаясь догадаться, когда следует повернуть на север и где может находиться город, в котором им удастся купить или украсть корабль.

Путешествие к дальним странам, карт которых не существовало, можно было бы посчитать увлекательным приключением. Он же был корсаром, дом для которого – бескрайний океан, а не эти проклятые болота, степи и джунгли!

У него родилась идея, он обдумал ее в течение следующих пятидесяти шагов и решил, что она не лишена смысла. Он подошел к находившимся рядом с головной пушкой Техиди и Лабале и спросил, можно ли ее осуществить.

– Ты, конечно, понимаешь, – весело произнес Н'б'ри, – что все считают тебя и твоего ручного волшебника совершенно сумасшедшими. Занялись собиранием бабочек, ну надо же.

– Заткнись, – сказал Гарет. – Идея и так кажется достаточно безумной, без твоих слов.

– Вот именно, заткнись, – сказал Лабала, —и без твоих насмешек трудно отрывать бабочкам крылья. А теперь, Гарет, возьми эти крылья и поднеси их к своим глазам. Аккуратней, дьявол тебя побери, я не собираюсь гоняться за бабочками в темноте.

Гарет повиновался.

– Теперь выпей это.

– Что это? – недоверчиво спросил Гарет.

– Специальный напиток, который заставит тебя уснуть и видеть сны. Но это будут не сны, а, так сказать, проба яда.