Корсар
Шрифт:
Пока Хаким давал указания, остальные пираты связывали морякам руки пластиковыми стяжками. На мускулистого негра потратили целых три: осторожность не помешает.
Азиз и Малик остались присмотреть за пленными, а Хаким и четверо «больных» нырнули в надстройку вслед за Кваном, к спине которого был приставлен пистолет. Внутри оказалось лишь чуть прохладнее, чем на палубе: система кондиционирования дышала на ладан. В каютах и коридорах не убирали, похоже, с того самого дня, как судно сошло со стапеля. Линолеум потрескался и отставал, а по углам скопились огромные комья пыли.
Путь до мостика не занял и минуты. У большого деревянного штурвала стоял рулевой, еще один член команды склонился над штурманским столом, где среди тарелок с объедками примостилась выцветшая карта, настолько старая, что по изображенному на ней побережью вполне могли бродить динозавры. Иллюминаторы почти не пропускали свет: их покрывала корка соли.
— Что с рыбаками? — спросил штурман, не отрываясь от стола.
Он говорил по-английски бегло и правильно, но с сильным акцентом. Подняв голову, штурман побледнел, его большие, доверчивые глаза едва не вылезли из орбит: четыре пирата с автоматами держали все помещение под прицелом, в висок капитана упирался пистолет.
— Не надо геройствовать! — попросил Кван. — Если будем выполнять приказы, они обещали нас не тронуть. Мистер Мерриуэзер, включите громкую связь.
— Есть, капитан.
Молодой штурман Дуэйн Мерриуэзер медленно протянул руку к кнопке радиопередатчика и протянул микрофон капитану.
Хаким еще плотнее прижал пистолет к виску Квана.
— Одно лишнее слово — пристрелю на месте, а потом мои люди перебьют твою команду.
— Клянусь, рисковать не стану! — процедил Кван, нажимая на кнопку. Теперь его голос лился из динамиков: — Говорит капитан. Всем членам команды немедленно явиться в столовую на экстренное собрание. Вахтенных тоже касается.
— Хватит! — бросил Хаким, выхватывая микрофон. — Абдул — к штурвалу! — Он махнул пистолетом Мерриуэзеру и рулевому: — Вы двое — сюда, к капитану!
— Нельзя оставлять в рубке одного человека! — возмутился Кван.
— Ничего, это не первый наш корабль, — осадил его Хаким.
— Да уж, надо полагать… — буркнул Кван.
В отсутствие настоящего правительства власть в Сомали принадлежит полевым командирам, большинство которых содержат свои армии за счет пиратства. Воды этой страны Африканского Рога считаются самыми опасными в мире. Нападения происходят почти ежедневно, и хотя США и другие страны разместили в регионе военный флот, каждое судно не защитишь: слишком велик океан. У пиратов скоростные катера. Обычно их интересуют лишь деньга и ценности, но в последнее время на смену обычному грабежу пришло нечто иное. Теперь суда угоняют, груз продают на черном рынке, а команду либо сажают в шлюпки, либо берут в заложники, чтобы потребовать выкуп, либо убивают.
Вместе с жестокостью растут и аппетиты пиратов. Если раньше они охотились на небольшие грузовые суда, осуществлявшие прибрежные перевозки, то теперь атакуют танкеры и контейнеровозы, а однажды даже напали на круизный лайнер, пятнадцать минут поливая его огнем из автоматов. Недавно разбойников северного побережья возглавил новый человек: он железной рукой подчинил себе конкурентов, заручился политической поддержкой и объединил под своей властью всех бандитов.
Главаря зовут Мохаммад Диди. В середине девяностых, когда ООН спасала измученную засухой страну от голодной смерти, он сражался в Могадишо на стороне боевиков. Диди громко заявил о себе захватом грузовиков с гуманитарной помощью, но по-настоящему прославился во время падения «Черного ястреба». Тогда он штурмовал позиции американцев, лично подбил «хаммер» из гранатомета, вытащил из горящей машины тела и изрубил на части.
После бесславного отступления американских пехотинцев влияние Диди расширилось: он вошел в дюжину полевых командиров, контролирующих страну. В 1998 году Диди связывали с «Аль-Каедой» и взрывами американских посольств в Кении и Танзании: перед атаками террористы жили в его лагерях и пользовались неограниченной поддержкой. Гаагский трибунал назначил за его голову награду в полмиллиона долларов. Диди был уверен: рано или поздно конкуренты попытаются получить и то и другое, поэтому перебрался из Могадишо на триста миль севернее, в прибрежные болота.
Раньше экипаж захваченных судов почти всегда отпускали. Диди первым начал требовать выкуп. Если денег не платили или если переговоры затягивались, команду убивали без лишних церемоний. По слухам, бандит лично расправлялся с жертвами и даже носил ожерелье из их зубов с золотыми коронками.
Именно Мохаммаду Диди подчинялись захватившие сухогруз пираты.
Пока «больные» сопровождали офицеров с мостика в столовую, Хаким велел Квану отвести его с подручным в кабинет капитана. Кабинет располагался на палубе под рулевой рубкой по соседству с капитанской каютой. Внутри было чисто, обстановку отличала скромность: голые металлические стены с парой дешевых картинок, пустой стол, на нем фотография Квана с какой-то женщиной, вероятно женой.
Сквозь единственный иллюминатор лился желтоватый свет.
— Давай список команды! — потребовал Хаким.
В углу за столом капитана к полу был привинчен небольшой сейф. Кван склонился над ним и стал набирать комбинацию цифр.
— Откроешь дверцу — сразу отойди в сторону, — велел Хаким.
— Оружия там нет, — заверил Кван, но приказу повиновался: распахнул дверцу и отступил.
Хаким стал вытаскивать папки с бумагами, второй пират с автоматом наготове его прикрывал. Надорвав толстый конверт, главарь присвистнул: в конверте лежали деньги.
Он помахал у самого лица пачкой стодолларовых купюр, втягивая воздух крючковатым носом, словно в руках его были не деньги, а бокал дорогого вина.
— Сколько здесь?
— Двенадцать тысяч долларов. Может, чуть больше.
Хаким запихнул конверт в карман рубашки и стал рыться в бумагах, пока не нашел список членов команды. Читать пират не умел даже на родном языке, не говоря об английском, но смог отыскать паспорта; их было двадцать два. Он просмотрел все и отложил документы Квана, Дуэйна Мерриуэзера и рулевого. Затем Хаким увидел паспорта трех матросов, захваченных на палубе, и обрадовался: они справились уже с четвертью команды.
— Теперь веди нас в столовую!
В ярко освещенной комнате толпились люди. Кто-то курил — в воздухе висел дым, перебивающий потный запах страха. Команду составляли иностранцы, мрачный вид которых объяснялся не только присутствием пиратов. Эти люди угодили на самое дно — в экипаж старого ржавого сухогруза, который держался на плаву лишь благодаря им, да и то лишь потому, что на другое судно такой сброд бы не взяли.
Один из моряков прижимал к затылку окровавленную тряпку: очевидно, он чем-то разозлил бандитов.