Кортес
Шрифт:
На земле тласкальтеков Эрнана постигло небольшое разочарование. Испанцам пришлось вступить в жестокую рукопашную с пятью тысячами вооруженных индейцев. Тласкальтеки особенно яростно атаковали лошадей и сумели убить двух из них. После боя они направили двух послов для переговоров о мире. В дело вступила Марина, которая объяснила желание испанцев заключить союз с Тласкалой и предпринять совместный поход на Мехико. На следующий день на испанцев обрушилось уже сто тысяч воинов-тласкальтеков. Кортес мог противопоставить им шесть пищалей, сорок арбалетов, тринадцать лошадей и шесть бомбард; с ним было не больше семисот индейцев. Удар был силен. С наступлением ночи тласкальтеки прекратили атаки, как это было принято в Центральной Америке. Индейцы снова прислали эмиссаров с просьбой о перемирии. Кортес надеялся на передышку. На следующее утро на поле боя высыпали сто пятьдесят тысяч тласкальтеков. «Они покрывали всю землю», [113] – вспоминал потом Кортес. Испанцы понесли потери. Вечером в лагере Кортеса уже витали пораженческие настроения. Некоторые снова заговорили о возвращении на Кубу. Кортес
113
Cort'es. Op. cit. P. 38.
Причина труднообъяснимого поведения тласкальтеков заключалась в том, что индейцы сами разошлись во мнениях. Кортес еще не знал, что в Центральной Америке власть всегда основывалась на своего рода консенсусе. Само понятие власти было совершенно неизвестно. Город Тласкала разделялся на четыре квартала, каждый из которых имел собственных глав и их представителей. Окончательные решения принимались с общего согласия, и пока оно не было достигнуто, все пустословили и вели бесконечные споры. В отношении испанского вторжения не было единого мнения. Как у мирного решения, так и у военного имелись свои сторонники. Старые вожди склонялись к мирному урегулированию; молодое поколение, напротив, было настроено воинственно, как Ксикотенкатль-младший, атаки воинов которого отличались особенной яростью. В конце концов победили сторонники мира, и во избежание недопонимания с предложением мира в лагерь захватчиков отправился сам Ксикотенкатль. Предложение союза со стороны тласкальтеков было продиктовано не столько военной победой испанцев, которые все-таки понесли потери и были сильно изнурены, сколько невозможностью победить самим. Способ ведения войны у испанцев слишком сильно отличался от местных традиций, чтобы это не сказалось на поле боя. Марина великолепно справилась с ролью посредника, сумев убедить тлаксальтеков, что союз с испанцами обеспечит успех в их борьбе с господством Мехико.
18 сентября 1519 года Кортес торжественно вступил в Тласкалу. Ему устроили церемониальную встречу все четыре касика города. Эта встреча, описание которой приводится во многих источниках, вскоре обросла легендами. Доподлинно же известно, что правители Тласкалы подарили завоевателям пятерых собственных дочерей, чтобы они могли дать потомство. Диас дель Кастильо объяснил их намерения: «Мы хотим принести в дар вам дочерей наших, чтобы вы взяли их в жены и родили детей, ибо желаем быть с вами как братья». [114] Муньос Камарго подтверждает свидетельство Диаса дель Кастильо: «Правители Тласкалы предложили собственных дочерей в желании получить от них приплод, дабы столь храбрые и упорные воины могли оставить им свое потомство». [115] Девушек сопровождали три сотни молодых рабынь, что соответствовало высокому положению этих принцесс. Дочь Ксинотенакля-старшего, позднее нареченная во крещении Марией Луизой, досталась Педро де Альварадо, с которым прижила двоих детей – Педро и Элеонору. Другая, названная Эльвирой, чья красота признавалась всеми, была подарена Хуану Веласкесу де Леону. Трое других были отданы Кортесом своим друзьям и главным командирам – Гонсало де Сандовалю, Кристобалю де Олиду и Алонсо де Авиле. Черенок креолизации, о которой мечтал Кортес, пустил первые ростки.
114
D'iaz del Castillo. Op. cit. P. 131.
115
Diego Mu~noz Camargo. Historia de Tlaxcala. P. 191.
В главном храме освободили немного места для креста и изображения Девы Марии. На жертвенниках виднелись следы небрежно смытой крови, но Кортес воздержался от разрушения идолов. У подножия креста, помещенного в центре когорты фигурок языческих божеств, священник Хуан Диас отслужил мессу, первую на Центральном плато. Триста индианок приняли крещение и отправились в лагерь испанцев. Но тласкальтеки ли переходили в стан кастильцев, а может, испанцы вливались в мир индейцев?
Хронисты пишут, что Кортесу удалось окрестить четырех касиков Тласкалы. Это маловероятно. Кортес ни словом не обмолвился об этом в своей второй реляции, описывавшей эти события. Время христианизации еще не пришло. Кортес вел войну и наступал на Мехико.
Резня
Чолула, октябрь 1519 года
Испанцы разместились в Тласкале, жизнь города вошла в свое обычное русло. Кортес пребывал в восторге. «Не хватает слов, чтобы выразить все восхищение этим городом, – писал он испанскому королю, – и то немногое, что я могу передать, уже кажется почти невероятным. Этот город больше Гранады, намного сильнее и насчитывает гораздо больше жителей. Сюда стекаются все блага мира. На городской рынок во все дни приходят более тридцати тысяч душ. Здесь продают все, продукты и одежду, украшения из золота, серебра и драгоценных камней, а также изделия из дорогих перьев… У этих людей большое чувство порядка и жизни по законам. Это народ, одаренный разумом и мудростью». [116]
116
Cort'es. Seconde Relation. P. 41.
События
На следующий день испанцев ждал радушный прием в Чолуле. От десяти до двадцати тысяч горожан во главе с касиками вышли встречать Кортеса. Но на этот раз прием прошел с несколько иным настроем. Правители Чолулы потребовали от своих жрецов мобилизоваться. И конкистадоры вступили в город. Под грохот барабанов и трели флейт в ритуальном танце двигались тысячи людей. Жрецы явились в полном парадном облачении со всеми знаками власти и атрибутами культа. Это был абсолютно симметричный противовес приемам, которые Кортес не раз давал в честь посещения местных послов. Пасхальной мессе, церемониям крещения индейских женщин и коленопреклоненному пению псалмов был противопоставлен этот религиозный спектакль, призванный напомнить о существовании и силе мексиканских богов.
Поначалу Кортес и его окружение были очень хорошо устроены и приняты, хотя ста тысячам тласкальтеков не было разрешено вступить в город. Кортес согласился, что они встанут лагерем в городских окрестностях. Эмиссары Мотекусомы, которые ни на минуту не покидали испанцев, становились день ото дня все загадочнее. Аудиенция у императора так и не была назначена. Скоро по указанию правителя испанцев перестали снабжать продовольствием. Атмосфера становилась таинственной, непонятной и явно нездоровой. Наконец Марина сообщила Кортесу причины происходящего. Ей удалось выведать, что ацтеки организовали заговор, сумев договориться с чолульцами, которые обещали перебить испанцев.
Не показывая вида, что ему все известно, Кортес приказал завтра же выступать на Мехико, куда его по-прежнему никто не приглашал. Заговорщики в Чолуле больше не могли медлить. Ацтеки, обещавшие дать испанцам носильщиков, выставили три тысячи человек. Это конечно же были воины, замаскированные под носильщиков. Ночью Кортес тайно собрал своих людей и поставил боевую задачу. Лучший метод обороны – это нападение. Испанцы атакуют на заре, чтобы застать своих врагов врасплох.
На рассвете 18 октября Кортес, размещенный в доме с внутренним двориком, пригласил к себе городские власти. У входа собралась добрая сотня человек, но внутрь пропустили только тридцать. И там, гарцуя на коне, Кортес обратился к правителям Чолулы, послам Мотекусомы и лженосильщикам. Он публично раскрыл заговор и разоблачил зачинщиков. Прежде чем те успели как-то отреагировать, во дворик по приказу Кортеса ворвались солдаты и вырезали всех, кто там находился за исключением послов Мотекусомы, которые должны были воочию убедиться в решительности главнокомандующего. Мушкетный выстрел дал сигнал к генеральному сражению. Вооруженные испанцы открыли ворота тласкальтекам, которые заполонили весь город. Повсюду разгорелись рукопашные схватки. Битва продолжалась пять часов. Кортес приказал сжечь общественные здания и храмы, в которых засели лучники Чолулы. Хронисты описывают реки крови, сцены паники. Город, отданный воинам, был разграблен. Когда Кортес прекратил сражение, потери чолульцев составили три тысячи человек. Позднее Лопес де Гомара писал о шести тысячах. Чолула сдалась; уцелевшие предводители клялись, что это ацтеки вынудили их заманить испанцев в западню, и уверяли Кортеса в своей дружбе. Конкистадор заключил с ними договор, заверенный нотариусом.
На следующий день в город вернулись женщины и дети, бежавшие в преддверии штурма. В победе испанцев не чувствовалось радости, Кортес не ставил своей целью истребление индейцев. По его распоряжению на вершине великой пирамиды был водружен крест, а сам конкистадор занялся примирением Тласкалы и Чолулы, которые вступили в противоборство только из-за испанцев.
О резне в Чолуле впоследствии говорилось немало, и враги Кортеса никогда не упускали случая подчеркнуть варварство этого эпизода. Не вступая в полемику, рассмотрим событие в его контексте. Ацтеки преследовали одну цель: любой ценой помешать испанцам вступить в Мехико. Они затеяли эту ловушку с участием чолульцев, чтобы физически устранить завоевателей. Разве не было у ацтеков права защищаться от захватчиков? С какой стати им подчиняться Карлу V? Мексиканцы имели право на самозащиту, и заговор в Чолуле вписывается в план «национальной обороны». С другой стороны, разве испанцы не имели право защищать собственные жизни? Когда они нащупали нити заговора, разве не было нормально помешать его исполнению? Резня в Чолуле – акт войны в логике войны. Впрочем, этот эпизод не давал покоя Кортесу всю жизнь, и именно потому, что он всегда старался выступать пацифистом, предпочитая убеждение шпаге. Но история такова, какова она есть, и ничто не в силах смыть пятна крови Чолулы.