Коржик для Мохито
Шрифт:
Возле дома – настоящего замка с причудливыми башенками и огромными арками – их встретил человек из обслуги в рабочем комбинезоне. Показал, как добраться до въезда в подземный гараж, открыл ворота. При взгляде на искореженную машину Зорьян помрачнел. Любой сведущий человек или оборотень мог понять – это не последствия аварии. Кто-то заложил в автомобиль взрывное устройство. Скорее всего, при взрыве кто-то пострадал. Почему Домбровский не обращается в полицию, а тишком вывозит автомобиль из гаража? Пытается скрыть преступление?
Подозрение тут же развеялось: очередной представитель обслуги – уже в белой рубашке и при галстуке – передал Сержуку разрешение на утилизацию, выписанное Следственным Комитетом.
Зорьян и Сержук выкатили взорванный автомобиль во двор. Обслуживающий персонал наблюдал за их действиями, но помощь не предлагал. Пока Сержук суетился, вытаскивая из кузова сходни, Зорьян еще раз огляделся. Маленькая крепость была нашпигована видеокамерами – похоже, здесь просматривалась каждая дорожка и уголок. Неудивительно. Вольдемар Домбровский построил торговую империю с нуля. В юные годы взял в аренду магазинчик в соседнем селе, потом второй, третий… Сейчас ему принадлежала сеть магазинов и складов бытовой химии – оказалось, что на продаже стирального порошка и средства для мытья посуды можно заработать миллионы. Наверняка по пути к вершине Домбровский отдавил много ног, лап и хвостов – кто-то же не пережил обиду, аж до взрыва автомобиля.
Чужой взгляд Зорьян почувствовал, когда они с Сержуком начали заталкивать металлолом в кузов грузовичка. В первый момент на него посмотрели равнодушно, через пару секунд – со щекотным любопытством, а потом внимание отозвалось мурашками на коже, как будто наблюдатель всполошился, счел его опасным. Зорьян удивился гамме чувств – не тому, что кто-то может их испытывать, а собственному восприятию. Обычно он распознавал только опасность, даже заинтересованность не всегда ощущал.
Мурашки не подвели: охранники появились, когда они уже затолкали добычу в кузов. Двое – в костюмах и при галстуках – оттеснили Зорьяна в сторону, приказали: «Пройдемте с нами».
Мелькнула мысль наигранно возмутиться, напомнить, что подобные распоряжения вправе отдавать только полиция. Но тогда бы Сержук мог остаться без вожделенного металлолома. Да и любопытство сыграло свою роль – сегодняшний день был редкой жемчужиной разнообразия в череде пустых раковин, и Зорьян хотел насладиться всеми ниспосланными судьбой моментами. Он даже руки за спину завел, как будто испугался шокера. Ободряюще кивнул побледневшему Сержуку, пошел к входу, запоминая дорогу. Поначалу ничего интересного не происходило. Его заперли в комнате без мебели с деревянной дверью и металлопластиковым окном. И то, и то не служило серьезной преградой, но Зорьян, решивший досмотреть эту постановку до конца, уселся на пол и начал гипнотизировать зрачок камеры наблюдения. Гости – вернее, хозяева – явились примерно через полчаса. Четверо охранников – два оборотня на ногах и два человека – сопровождали лиса-чернобурку на лапах.
«Нет, не лис. Вис, – принюхавшись и присмотревшись, определил Зорьян. – Первый муж Вольдемара Домбровского черно-бурый лис. Омега. Вероятно, мне выпало счастье лицезреть наследника империи. Симпатичный. Уши с рыжей оторочкой. Необычно».
Смоляной вис махнул роскошным хвостом с белой каплей на кончике,
Человек-охранник пробасил:
– Венедикт, мы не можем держать его взаперти, пока вы раздумываете. Мы уже нарушили закон, удерживаем оборотня против его воли, это квалифицируется как похищение. Если вы его узнали, если это тот нападавший, нужно вызывать полицию. Или срочно выставлять его вон, за границу территории, и молиться Камулу и Хлебодарному, чтобы он не подал на нас в суд.
Вис промолчал, даже не тявкнул, куда-то убежал, цокая когтями по наборному паркету. Зорьян вернулся на насиженный пятачок на полу и мысленно одобрил позицию старшего охранника. Доказать, что его удерживали взаперти, будет довольно трудно. Вряд ли полиция сможет изъять все записи с камер наблюдения – не отдадут, сославшись на технический сбой. Дело даже не дойдет до суда, развалится на уровне следствия. Но, в целом, охранник прав. Сейчас он совершает преступление по указанию чернобурки Венедикта. Группой лиц, по сговору… если кто-то из недоброжелателей Вольдемара Домбровского захочет вписаться в эту мутную историю, можно выловить неплохую рыбку.
Зорьян выждал еще час – около часа, по внутренним ощущениям – и сказал камере:
– Понимаю, что вы не собираетесь меня кормить. Решили сэкономить. Но воды-то можно принести? Я пить хочу. Между прочим, пытки запрещены всеми возможными конвенциями. А я даже не военнопленный.
Заявление сработало. Минут через пятнадцать в коридоре раздались шаги. Дверь открылась. В комнату вошли двое охранников. Один с подносом, другой с шокером. Зорьян решил, что его пребывание в гостях затянулось, и использовал первого охранника как щит. Отобрав шокер, он обездвижил охрану зарядами, связал галстуками, выпил воды и вышел в коридор, раздумывая, стоит ли разыскивать свои водительские права, которые кто-то вытащил из кармана и унес. Обыск дома Домбровских мог квалифицироваться как ограбление. Давать повод для обвинений не хотелось, поэтому Зорьян направился к ближайшему окну и выпрыгнул на посыпанную розовым песком дорожку.
Он разделся и попрощался с прекрасными, очень крепкими джинсовыми шортами и удобно растоптанными по ноге кроссовками. И с носками. И с трусами. И с футболкой. Увы и ах, эти замечательные вещи пришлось бросить, потому что в побеге главное – скорость.
Зорьян превратился, стремительно пробежал сквозь парк – да у них тут еще и статуи! – и перешел на волчью рысь. Сотня шагов бега, сотня шагов шага. В таком темпе можно было двигаться днями, покрывая огромные расстояния – если тренировками выработать привычку.
Пересечение внешней ограды далось без труда – он нашел участок с сетчатым забором без колючей проволоки, прыгнул, повис, подтягиваясь на лапах, и перевалился на другую сторону. Дорога домой заняла часа три. Зорьян не торопился, повалялся на майском лугу, пачкая шкуру одуванчиками, наелся свежей зелени – он любил земляничные листья – и почти поймал крота. Прогулка одарила его аппетитом. Дома нашлись консервы и две зачерствевшие пресные лепешки – дрожжевой хлеб Зорьян не ел из-за привкуса золы. Он слопал две банки лосося в собственном соку, осторожно вылизал жестяную тару, заварил кипятком порцию овсянки с фруктами и съел ее вприкуску с мармеладными дольками. Подумал и поставил вариться кастрюлю картошки в мундирах – на случай, если захочется перекусить перед сном.