Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
— Я это все на себе испытал.
— Где?
— В Сент-Луисе.
— Ну, тогда ты должен понимать.
— Да уж.
— Надо же, ты работал полицейским в Сент-Луисе, — усмехнулся Олстон.
— Ты бывал там?
— Нет, но говорят, что там женщины обвешаны кольцами с бриллиантами, — пошутил Олстон.
— У них есть кое-что еще напоказ.
— Но таких ножек нигде не встретишь, — возразил Олстон. — Я бы прошелся языком от мизинчика до самого паха.
Она подошла к их столику. Высокие каблуки процокали по асфальтовому покрытию пола. Она двигалась раскованно, явно гордясь
— Кому-нибудь принести кофе? — спросила она.
— У тебя нет сестры для моего друга? — спросил Олстон и подмигнул Уоррену.
Она смущенно улыбнулась. Как себя вести, если один из приятелей негр? Ей не осталось ничего иного, как повторить:
— Так кто-нибудь будет кофе?
— Я бы попросил вас налить погорячей, — вновь подмигнул Олстон Уоррену.
— Мне тоже, — согласился Уоррен.
Девушка долила кофе в обе чашки. Действительно, в ней было примечательного разве что ноги. Наверняка у нее возникали проблемы из-за них. По мнению мужчин, ноги и сексуальность — взаимосвязаны. Этот факт не подвергается сомнению, даже напротив, поддерживается рекламой в журналах и по телевидению. Девушка знала цену своим ногам. Она вскинула голову и, постукивая каблуками, отошла от стола.
Они проводили ее взглядом.
— Н-да, — протянул Олстон.
— Чего уж тут, — согласился Уоррен.
Они сидели и пили кофе. Полная дама поднялась со своего места и направилась к кассе.
— А моя будет получше твоей, — сказал Олстон.
Они фыркнули, словно школяры.
— Не забудь про мои слова, — напомнил Уоррен.
— Хорошо.
— Если задумаешь излить душу — звони, — повторил Уоррен.
— Ладно, запомнил.
— Безо всяких шуток.
— Я понял.
— Хорошо.
— Что ты там говорил о компьютере? — спросил Олстон.
— Скажи, что может значить татуировка?
— Вооруженное ограбление, — не задумываясь, ответил Олстон.
— Вероятнее всего, — кивнул Уоррен.
— Сколько мне ни приходилось сталкиваться с этой публикой, — добавил Олстон, — практически все имели татуировку.
— Меня интересует любая информация о человеке по имени Нэд Уивер. Начать предпочтительней с Сан-Диего.
— Подробности какие-нибудь есть? Компьютер ловит факты.
— Ему лет двадцать восемь — тридцать, здоровенный малый, рост около ста девяноста, похоже, занимался штангой. Волосы рыжие, глаза зеленые, шрамов не заметно. Татуировка на правом предплечье — русалка с пышным бюстом и длинным рыбьим хвостом. Говорит, что в армии не служил, но лучше перепроверить через ФБР.
— Я иду прямо на службу…
— Не забудь потом сказать, сколько ты времени потратишь на меня, хорошо?
— Зачем это?
— Чтобы посчитать, сколько…
— Оставь… — отмахнулся Олстон.
— Но ты же сам намекнул по телефону…
— То тогда, а то сейчас.
Уоррен с удивлением посмотрел на него.
— Понял? — спросил тот.
— Понял, — кивнул Уоррен.
Предварительно созвонившись, в одиннадцать часов утра Мэтью вошел в гараж Джимми Фаррелла. Заметив приближающегося адвоката, тот не спешил оторваться от капота «крайслера». Владелец гаража еще рта не успел раскрыть, но один
Он был лыс, бородат, ростом не выше ста семидесяти семи сантиметров, намного ниже Мэтью, но сбит более крепко. На нем была футболка с желтой эмблемой фирмы «Шелл». Футболка топорщилась на его груди колесом, под короткими рукавами обозначились крепкие бицепсы. Один рукав был закатан вверх, и в складке торчала пачка сигарет. У него были темно-карие глаза и лохматые брови, которые идеально подходили к его внушительной бороде. У него был значительный волосяной покров, несмотря на его обритую лысую голову. Создавалось впечатление, будто основной его пищей были искрящиеся штепсели, а изо рта могли посыпаться пистоны. Он походил на бутафорных борцов, какими их показывали по телевизору. Мэтью готов был держать пари, что он любитель охоты.
— Мэтью Хоуп, — представился он. — Я вам звонил.
Он не решился на рукопожатие, увидев грязные руки Фаррелла.
— Ему сообщили, что его «кадиллак» готов?
— Да. Он собирался переговорить об этом с женой. Или с ее братом.
— А, с этим головорезом, — осклабился Фаррелл, но ограничился одним этим определением. — И когда же они его заберут? У меня здесь не стоянка, и вообще бы не мешало заплатить за работу.
— Он в тюрьме, — не стал вступать в долгие объяснения Мэтью.
— Молодец, — даже не удивился Фаррелл. — Ему бы вести себя поосторожнее — не угодил бы за решетку.
— Мистер Фаррелл, не могли бы вы мне показать, где у вас находятся ключи от машин, которые вы обслуживаете?
— Зачем вам это?
— Это может помочь расследованию дела мистера Лидза.
— Он что, забыл, что давно выбрался из джунглей? — задал вопрос Фаррелл. — Это там можно было вытворять что угодно, но мы живем в цивилизованной стране.
Мэтью пронзила догадка. Фаррелл тоже воевал во Вьетнаме. И возраст подходящий — лет тридцать девять — сорок. В глазах владельца гаража промелькнуло странное выражение, незаметное с первого взгляда. Горькое и циничное недоумение по поводу того, что ему и многим другим пришлось испытать нечто, чего удалось избежать более удачливым гражданам.
— Я верю, что он их не убивал, — сказал Мэтью.
— А если так, то их стоило бы убрать, только без шума. Но я все равно не понял, зачем вам понадобился стенд с ключами.
— Значит, у вас есть такой стенд?
— Вот он, на стене, — сказал Фаррелл, указывая на вытянутый серый металлический ящик, прикрученный болтами к стене прямо у входа. Дверца ящика была полуоткрыта, в замке торчал ключ.
— Он у вас постоянно открыт? — поинтересовался Мэтью.
— Здесь бывают только свои, — ответил Фаррелл.
«И те, кто захочет ненароком заглянуть в гараж», — мысленно подытожил Мэтью.
— Во сколько вы запираете ключи?
— Когда уходим, вечером.
— А днем ключ все время торчит в замке, как сейчас?
— Да, так спокойнее, — ответил Фаррелл. — А то потеряется.
— А куда вы прячете ключ на ночь?
— В сейф.
— Во сколько вы обычно уходите?
— Около шести.
— Все?
— Как правило, да. Иногда кто-нибудь остается подольше. Но в шесть мы прекращаем продажу бензина.