Кошки-мышки (сборник)
Шрифт:
– Не могу злоупотребить доверием Ланкастера Кори. Владелец художественной галереи в какой-то мере сродни врачу или адвокату. В вопросах пристрастий выгода зачастую зависит от конфиденциальности.
Я подумал, что Марк попытается перевести разговор, но, как оказалось, он неспроста решил встретиться с Шелби, а преследовал вполне определенную цель.
– У меня было много работы, и сейчас я бы не отказался от выпивки, – заявил полицейский. – Мисс Тредуэлл, вы, как главное доверенное лицо, не возражаете, если я воспользуюсь запасами мисс Хант?
– Вы так говорите, будто я какая-нибудь скупердяйка! Шелби, дорогой, займись. Не знаю, правда, включен ли морозильник.
Шелби спрыгнул со стула и отправился на кухню. Марк открыл угловой шкафчик-бар.
– Он прекрасно ориентируется в квартире, – заметил я.
Марк не обратил внимания на мои
– Что вы пьете, миссис Тредуэлл? Насколько я знаю, вы, Лайдекер, предпочитаете шотландский виски.
Дождавшись возвращения Шелби, он вытащил бутылку бурбона.
– Сегодня я выпью этого. А вы, Карпентер?
Шелби бросил взгляд на бутылку, которую украшали три профиля благородных лошадей. Его руки напряглись, но он не смог унять дрожь, и стаканы на подносе звякнули.
– Ничего не буду… спасибо…
Голос его утратил мягкость и звучал резко, словно кто-то царапал по металлу, а лицо Шелби с точеными чертами побелело и напоминало мраморное надгробие Викторианской эпохи.
Глава 8
Тем вечером Марк пригласил меня составить ему компанию за ужином.
– Я думал, вы на меня сердитесь, – сказал я.
– За что?
– Я не пришел на похороны, хотя вы меня ждали.
– Я понимаю ваши чувства.
На какой-то миг его ладонь задержалась на рукаве моего пиджака.
– Почему вы не дали мне забрать мою вазу у этой хищницы?
– Я был мелочно-официальным, – поддразнил он. – Мне бы хотелось пригласить вас на ужин, мистер Лайдекер. Придете?
Из кармана его пиджака высовывалась книга. Я разглядел только краешек переплета, но, если не ошибаюсь, это было сочинение небезызвестного автора.
– Какая честь! – шутливо заметил я, показывая на оттопыренный карман.
Мне представилось, как он с теплым чувством листает страницы.
– Вы уже прочитали ее, Макферсон?
Он кивнул.
– И по-прежнему считаете, что я пишу гладко, но банально?
– Иногда у вас выходит довольно неплохо, – признал он.
– Сражен вашей лестью, – колко сказал я. – И где же мы будем ужинать?
Макферсон вел свой открытый автомобиль с такой скоростью, что я вынужден был одной рукой схватиться за дверцу, а другой придерживать шляпу. Меня удивило, что он выбирал самые узкие улочки в трущобах, но все стало ясно, когда я увидел красную неоновую вывеску над дверью ресторана Монтаньино. Сам хозяин вышел нас встречать и, к моему изумлению, поприветствовал Марка как дорогого гостя. Я тогда подумал, что потребуется совсем немного усилий, чтобы привить сыщику хороший вкус. Мы прошли по коридору, благоухающему ароматами томатной пасты, перца и душицы, и оказались в саду, где той необыкновенной ночью было всего на несколько градусов прохладнее, чем на кухне. С видом Цезаря, воздающего почести любимцам-простолюдинам, Монтаньино подвел нас к столику у шпалеры, увитой искусственной сиренью. Сквозь пыльную деревянную решетку и потрепанные фальшивые ветви мы видели, как сонмы хмурых туч яростно атакуют сердитую бронзовую луну. Листья единственного живого дерева, чахлой катальпы, свисали словно черные костлявые ладони скелетов, такие же мертвые, как и ватная сирень. Ароматы ресторанной кухни и вонь окружающих трущоб смешивались с сернистым запахом надвигающейся грозы.
Мы поужинали мидиями, тушенными в кьянти с молодыми листьями горчицы, и цыпленком, зажаренным в оливковом масле, которого подали на подушке из яичной лапши с грибами и красным перцем. Вино предложил я: белое, с волшебным названием «Лакрима Кристи» [19] . Раньше Марк его не пробовал, но, пригубив золотистый напиток и оценив его вкус, выпил весь бокал залпом, как шотландский виски. Макферсон происходил из расы любителей спиртного, что с презрением смотрят на питье крепостью в двенадцать градусов, не отдавая себе отчета в том, что забродивший виноградный сок околдовывает незаметнее и нежнее, чем крепкий зерновой дистиллят. Впрочем, не думаю, что Марк опьянел, скорее «Слезы Христа» открыли его душу. Шотландская сдержанность почти исчезла, зато появилось нечто мальчишеское; профессиональный сыщик уступил место молодому человеку, нуждающемуся в наперснике.
19
Лакрима Кристи (Lacryma Christi) – известное сладкое, но крепкое итальянское вино, получившее свое название
Я сказал, что ужинал здесь с Лорой. Мы ели точно такие блюда, сидели за этим самым столом. Та же потрепанная искусственная листва висела над ее головой. Этот ресторанчик был одним из самых любимых мест Лоры. Неужели он, Макферсон, привел меня сюда случайно?
Макферсон пожал плечами. Механическое устройство наполнило ресторан музыкой; приглушенная мелодия доносилась в сад. Как-то у Ноэла Кауарда [20] мне попалась незабываемая строка (признаться, не помню ее дословно) о непреходящем обаянии старых песен. Смею утверждать, что именно по этой причине люди до сих пор покачиваются в танце под мелодии Джорджа Гершвина, в то время как прекрасные работы Калвина Кулиджа [21] стали набором скучных фраз в непрочитанных книгах. Старые мелодии были такой же частью Лоры, как ее смех. В ее мозгу хранилось множество музыкальных пустяковин. Обладая невзыскательным вкусом, она совершенно этого не стеснялась и, слушая Брамса, слышала Керна [22] . Для Лоры существовал один-единственный великий композитор – Бах. Вы не поверите: она полюбила его, слушая записи Бенни Гудмана [23] .
20
Ноэл Пирс Кауард, No"el Peirce Coward (1899–1973) – английский драматург, актёр, композитор и режиссёр.
21
Джон Калвин Кулидж-младший, John Calvin Coolidge Jr. (1872–1933) – 30-й президент США с 1923 по 1929 годы.
22
Джером Дэвид Керн, Jerome David Kern (1885–1945) – американский композитор, автор более 700 песен и ряда популярных оперетт.
23
Бенни Гудман, Benny Goodman (1909–1986) – джазовый кларнетист и дирижёр, удостоенный прозвища «Король свинга».
Когда я рассказал об этом Марку, он мрачно кивнул и с видом превосходства сказал:
– Да, я знаю.
– Что вы знаете и откуда вы столько знаете? – требовательно спросил я, невольно вспылив из-за его самодовольного тона. – Вы ведете себя так, словно много лет были другом Лоры.
– Я просмотрел ее пластинки, – объяснил он. – А некоторые даже прослушал. Думайте что хотите, мистер Лайдекер.
Я налил ему еще вина. Воинственное настроение Марка улетучилось, и вскоре он уже рассказывал о том, что я изложил в предыдущих главах: о сцене с Бесси, своем недовольстве из-за грубой лести девушки-репортера, неожиданном интересе к живописи, который побудил его отыскать Ланкастера Кори и спросить о цене картины Джекоби. Наконец, уже под вторую бутылку вина, Марк поведал мне о Шелби Карпентере.
Каюсь, я намеренно подливал вина Марку и засыпал его провокационными вопросами. Мы обсудили страховку, фальшивое алиби и, с моей подачи, владение Шелби огнестрельным оружием.
– Знаете, он обожает спорт. Стрельба, охота, все такое. Наверняка у него когда-то была коллекция оружия.
Марк понимающе кивнул.
– Вы это проверили? И вообще, как вы собираете эти обрывки информации? Или Шелби сам признался?
– Я – сыщик. На что я, по-вашему, трачу время? А в отношении оружия все просто, как дважды два. Фотографии в ее альбоме и квитанции на хранение оружия в его комнате в отеле. В понедельник Шелби сам ходил со мной на склад, и мы осмотрели весь арсенал. Шелби сказал, что его отец любил лисью охоту.
– И что дальше?
Я ждал откровения.
– Согласно складским записям, там ничего не трогали больше года. Большая часть оружия заржавела, на нем лежал слой пыли в палец толщиной.
– Разумеется, человек может иметь оружие, которое по каким-то причинам не хранит на складе.
– Шелби не из тех, кто пользуется обрезом дробовика.
– Обрезом? – вскричал я. – Вы точно знаете?
– Мы пока ничего точно не знаем. – Марк сделал ударение на слове «точно». – Где еще можно использовать дробь диаметром 0,18 дюйма?