Кошмар на улице Зелёных драконов

Свительская Елена Юрьевна

Мимо стражников, уволакивающих болтливых музыкантов, в залу входят два худых мальчика. Тот, что с вытянутым лицом, завязал часть черных волос с левой стороны, от виска к середине лба, в четыре косы. Неторопливо шуршат его белые ханьфу с вышитыми круглыми символами долголетия, полы верхнего одеяния спускаются чуть ниже колен, открывая узкие белые штаны и сапоги. Идущий рядом с ним подвязал пряди черных волос от висков и надо лбом в причудливый узел на затылке, шпилькою серебряной скрепил, а прочие длинные пряди оставил распущенными. Неодобрительные взгляды тут же притягивают его бордовые ханьфу, полы которых достают до щиколоток и совсем скрывают под собою худые ноги.

Мальчики останавливаются, не дойдя до верхнего столика шагов пятьдесят.

— Мы… — начинает мальчик в белом, но смущенно замолкает под сердитым взором господина в зеленых шелках.

— Мы дерзнули приготовить для вас танец, господин! — сложив ладонь на кулак, низко кланяется мальчик в бордовом.

— Да. так, отец! — оживляется его спутник в белом.

Господин опирается левою рукою на подлокотник, тыльной стороной руки подпирает лицо. Некоторое время смотрит сверху на них — они оба сжимаются, сдвигаются близко друг к другу, но молчат, робко смотрят снизу вверх.

Правою рукою господин подносит к губам чашу то ли с чаем, то ли с вином, делает неторопливый глоток — мальчишки робко смотрят снизу вверх, еще плотнее прижимаясь друг к другу, что вызывает легкую усмешку на краешках губ господина — и невозмутимо говорит наконец:

— Ну, что ж. Раз вы танец готовили, то надобно вам и выступить. Надеюсь, вы не посрамите честь дома Зеленых глициний.

— Да мы… ни за что! — пылко говорит мальчик в белом, сжимая кулаки.

— Соберись! — шипит на него сквозь зубы его спутник в бордовом.

В следующий миг дамы, ахнув, отшатываются.

Мальчик в бордовом устремляет в мальчика в белом меч, сотканный словно из воздуха. Мужчины и господин наверху подаются вперед, вглядываясь в большую рукоять, видную из—под тонких пальцев и около них.

С яростным криком мальчик в белом выхватывает из воздуха точно такой же меч.

Мальчик в бордовом медленно поводит рукою левою — и устремляется кверху на вершине ледяного столба.

Мальчик в белом поет — и поднимается на вершине одного из множества ледяных столбов, выросших на овальной плите.

Посреди полукруглой залы вырастает ледяной лес.

Мальчик в бордовом устремляет вперед руку — разлетается на осколки, блестит в солнечном свете ледяною крошкою высокий, разрушающийся столб — но соперник в белом, раскинув в стороны руки, перелетает на новый.

Они поворачиваются лицами друг к другу. Миг тишины.

Женщина в светло—сиреневых одеяниях сжимает кулаки, поднимаясь на ноги.

Меч мальчика в белом проходит возле плеча соперника. Тот медленно движется, кружась и уклоняясь.

Какой—то миг они стоят на разных краях одного скользкого ледяного столба, не падая, смотря в одну сторону, смотрят в одну сторону в хрупких руках два огромных, слишком больших для них меча.

Прыжок…

Ахают женщины, отчаянно вскакивает женщина лет тридцати, сидящая возле единственной в зале старухи.

Летят в небо, скрестив клинки, мальчик в белом коротком ханьфу и мальчик в длинном бордовом, теперь—то для собравшихся снизу удается различить их только по бордовым росчеркам, да редким серебристым бликам.

Расходятся, падая, медленно изгибаясь и совершая по два оборота в воздухе два соперника.

Снова стоят, приземлившись, по разным краям высокого ледяного столба.

— Это же… это же… да он же убьет его! — гневно кричит госпожа в нежно¬сиреневом ханьфу.

Рыдает, сжавшись у ног старухи, женщина тридцати лет.

— Нет! — внезапно обрывает поднявшуюся суету господин, сидящий выше всех. — Пусть танцуют. Кажется, они готовились несколько лет.

Разлетаются, совершая петлю, два пятна — плохо различимое среди ледяных фигур белое и кричащее бордовое.

Мальчики приземляются на столбы покороче — снова у самого края — и с яростными воплями бьют по столбу между них.

Разлетаются, блестят на солнце ледяные осколки. Мальчики одновременно — разницею лишь в миг замешкавшегося в бордовых одеждах — кружась, вращаются на круге мелких столбов, совершают круг, быстро и незаметно передвигая ноги, с яростными вскриками отталкиваются, взмывают, скрещивают мечи.

Падая, совершая петлю, опять клинки скрещивают — летят во все стороны ледяные брызги—искры и искры с мечей — приземляясь, опять устремляют головы и руки с оружием в одну сторону, замирая спиною к спине.

Кажется, разлетается столб из—за опущенной руки мальчика в белом. Оба успевают приземлиться на новые, пробежаться, вскочив и взмыв.

Скрещиваются в небесах клинки, бьются в лица, сплетаясь, длинные, прямые, черные волосы.

Мальчик в белом начинает падать.

Мальчик в бордовом успевает подхватить его за запястье, так грациозно, словно это движение и то, как напарник в белом застыл над пропастью, ощерившейся сотнями ледяных клыков — это было придумано преднамеренно. Поднатужившись — сморщенное лицо его выдает — подкидывает соперника над головой. Тот, перекружившись, падает, срубив под углом столб, на котором он стоял.

Сминает одежду над сердцем уродливая старуха.

Мальчик в белом успевает за талию падающего перехватить. Они падают в пасть из ледяных клыков, обнявшись, скрываются за бесчисленными ледяными колонными ото всех.

Тишина. Госпожа в нежно—сиреневом уже лежит в обмороке, а к ней несутся, то огибая, то смахивая столы и тарелки, сотни две из служанок.

Тишина.

Сердито вскакивает господин, сидящий выше всех.

Разлетаются ледяные колонны изнутри — но осколки поднимаются вверх и, блестя бесчисленными гранями, скрываются в облаках — и мальчик в белом коротком ханьфу и мальчик в длинном бордовом танцуют уже на земле.