Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
Мои крики никто никогда не слышит.
Почему?..
Упал у треснувшего гуциня. разбивая колени.
Треснутый гуцинь. То единственное, что мне понравилось в этом поместье. То единственное, что стало мне наградою в моей ссылке.
Выпавший гуцинь. Руки хрупкие и худые, обвисшие плетью. Ее затравленный взгляд.
Я тогда упал?..
Или я снова падал сейчас?..
Скрючился, сжался, подтянув к подбородку колени.
Я опять замерзал…
Я отчаянно тянул руку к ней…
И мои пальцы дотянулись до струн.
Глаза ослепли от слез и ужасных видений, гудело, звенело в голове, но хотя бы пальцы нащупали под собою родные струны.
Я слишком сильно нажал на струну.
Струна лопнула. Этот ужасный звук!
Снова…
Опять…
Я не сразу заметил шум за воротами поместья.
Не сразу понял, что это к нам кто—то ломится.
Когда эти мерзкие людишки опять сломали забор, снесли часть приличную вместе с воротами, я сердито вскочил.
А они толпою ввалились!
— Я вас не приглашал!
Из правого рукава левою рукою выхватил веер.
Людишки попятились, прижались друг к другу впереди стоявшие, когда рейки раскрывшегося веера сверху ощерились лезвиями—клыками.
— Простите, господин… э—э… — робко сказал стражник из стоящих впереди.
— Вэй Мин! — шепотом подсказал кто—то позади.
— Э—э… господин Вэй Мин. Мы… мы не посмели просто уйти. Просто пройти мимо не посмели, — стражник отошел.
Люди — чиновники, торговцы, оборванцы, ремесленники за ним — все в пыли и местами в крови, отодвинулись. И четверо стражников опустили человека, которого несли на чьем—то плаще. Отступили, опустив головы, не глядя на меня.
Разметались по земле моего поместья чьи—то волосы. Кто—то лежал в красных одеждах странного оттенка, изодранных, изрезанных на животе.
— Он защищал наш город, — робко сказал молодой чиновник.
— Умер как герой! — всхлипнул какой—то торговец.
— А я—то причем? — спросил я резко.
Отвернулся от них, сердито обмахнувшись веером.
В глаза мне бросился лежащий на боку, свалившийся со стола гуцинь. Струна лопнувшая, жалкие, разъединившиеся обрывки.
— Это брат ваш! — робко долетело из—за спины.
— Брат мой давно мертв! — я сердито захлопнул веер.
— Господин Вэй Юан умер только сегодня… — робко сказали припершиеся.
— Брат… — растерянно развернулся к ним. — Вэй Юан?
Я кинулся к ним — они расступились еще дальше и, веер выронив, на колени упал возле него.
Вэй Юан неподвижно лежал на чьем—то плаще. В оборванных на животе одеждах просвечивали распоротые внутренности.
Подняв голову к небу, я расхохотался.
Людишки испуганно шарахнулись от меня.
— Снова струна порвалась! — дрожащими руками обхватил голову и рассмеялся. — Снова этот кошмар!
Свиток 7 — Игра в вэйцы — 7
Ян Лин
Мы все затихли. Долго они пытались взглядами пропороть мое тело, но своим смешным оружием нападать не решались, видя тяжелый меч, чьи ножны крепились к моему поясу. Простолюдины в его присутствии и в том, как спокойно я поднялся, безошибочно различили воина. Как вороны, как мелкие крысы—падальщики боялись приблизиться к большому хищнику.
И я меч вытащить не решался, помня, как едва не ослеп за не самое страшное нападение на местного оборванца.
Долго—долго стояли мы напротив друг друга. Я один — Ки Ю так и не очнулась, а брат ее так и не решился отойти от приютивших их, бесполезной ветошью сидел возле неподвижной девушки, по чьей одежде расползалось новое кровавое пятно — и все оборванцы, кто мог стоять и что—то в руках держать, против меня. Один напротив толпы. Хорошее упражнение для тренировки спокойствия. Хотя стало поднадоедать.
Взглядом лениво обвел пещеру — никто не решился напасть первым, пока я отвернулся.
На камне почти овальном, стоявшем немного в стороне от центра пещеры, лежала еда. Странно, но за те несколько часов, что я провел в подземелье, никто из нищих не подошел к этому чистому куску белого шелка и нежно—сиреневого, никто ни крошки с него не взял. Никто тот кувшин так и не пригубил. Даже когда еду, сверху добытую, принесли, эту никто не тронул. Странные они.
Снова обвел притихших простолюдинов взглядом. Кто—то из них как раз рухнул, выронив мотыгу. Раненый при пожаре — от ноги ощутимо воняло паленым — но до последнего стоял, пытаясь заслонить своих. Кто—то присел возле него — не совсем очерствели они, хотя б друг к другу — а толпа сомкнулась, пряча его от меня. Брат Ки Ю виновато поднял взгляд.
Защищает ли их здесь заклинание прежнего владельца, а может статься, даже создателя пещеры? Сможет ли защитить их всех? Кажется, они и сами не знали ответ.
Тишина. Непривычный мягкий, яркий свет, как будто мы еще стоим днем где—то наверху. Нет, солнце уже к закату близится: мягкий свет, не слепящий. Кто мог точно придумать и рассчитать такое?
— Что тут у вас? — устало спросили со стороны.
— Старший брат! — радостно обернулся к нему мой проводник.
Даже видя меня в окружении вооруженных его друзей, Ли У спокойно мимо прошел, прижимая к себе два свертка — маленький и большой. На колени у камня у около центра опустился, поклонился, положив ладонь на кулак. Потом, не глядя на нас, поднялся и на шелковые отрезы новые яства положил, свежие. У нас тут разборка наметилась, а он о еде думает?!
— Старший брат, он на нас напал! — доложил мальчишка. — Он сказал, что господина Сина убил! Сам!
Но Ли У сначала еду с малого свертка на камне разложил, потом старую сложил на развернутый большой поодаль. Неторопливо. Снова камню поклонился.
— Смысл—то какой перед камнем спину гнуть? — не выдержал я тишины и того, что меня так нагло игнорируют. Да и своих, впрочем, тоже.
— Я не могу поклониться тому, кто спас мою жизнь, но, кажется, он когда—то сидел здесь.
— А еду свежую, чтобы мог поесть, ежели придет? — запоздало сообразил я.