Кошмар в летнем лагере
Шрифт:
— Не совсем.
— Он красавчик, на которого с самого начала запали вообще все. А он запал на тебя и очень ярко это демонстрирует. Думаю, тебе придется непросто… очень непросто. Олька точит на тебя зуб, Жанна так давно уже наточила. Катька с ними — ей не понравилось, как ты на нее накричала недавно на озере. Ну и как снежный ком… может, завтра с тобой вообще никто разговаривать не будет.
— Бойкот?
— Угу.
Это тоже часть жизни на сборах и в лагерях. Кому-то обязательно хоть раз, да объявляли бойкот. Он никогда не длился долго, не больше пары недель, но это бытие
— Ты-то хоть будешь со мной общаться?
— Куда я денусь? Мы же подруги, — в Леркином голосе было минимум воодушевления, но она никогда не бросала меня одну. Особенно после того случая с Жанной, ведь благодаря «темной» она перестала притыкать Лерку воображаемым целлюлитом.
— Тогда прорвемся. А если нет, устрою Жанне еще одну взбучку.
— Почему мы все просто не можем жить дружно, как думаешь?
— Потому что это не заложено в человеческой природе. Не было бы Вика, появилась бы другая причина для вражды.
— Но все-таки хорошо, что он есть, правда? — Лерка посмотрела на меня с лукавством. — Мне кажется, рядом с ним никакой бойкот не страшен.
— Что еще за «рядом»?! — возмутилась я, но с улыбкой. — Если я ему нравлюсь, то это еще ничего не значит. И вообще… пока этот Вик — сплошная проблема.
— Это да. Говорят, на тебя Сюзанна взъелась.
— Какая еще Сюзанна?!
— Легкоатлетка. Имела виды на Вика.
Я упала головой на подушку и едва не зарычала: ну что творится-то?! У нас тут спортивный лагерь или семьдесят пятые Голодные Игры? Потому что по ощущениям явно последнее.
[1] Отсылка к Джону Уику
Глава 32
Утро началось с тщетных попыток замазать подбитый глаз, который за ночь расцвел множеством новых оттенков, порой самых неожиданных. Я даже весеннюю зелень разглядела в прожилках между лиловой синевой и алой багряностью. Просто не лицо, а полотно для художника — любителя издалека метать самые разные краски, чтобы посмотреть, как оно там ляжет.
Почти до утра я развлекалась с читалкой — уснуть не удавалось, ведь я выспалась днем. Настроение было паршивым, если честно. И даже не из-за внешнего вида (синяк замазать не удалось) или недостатка сна. Тот самый бойкот, что прогнозировала Лерка, начался: утром, когда я попросила у Катьки тоналку получше, она сделала вид, что ничего не услышала. Так и подмывало усугубить конфликт и взять ее тоналку самостоятельно, но я решила дать себе передышку и посмотреть, как все пойдет.
Ясное дело, источник всех моих бед — это Жанна и ее козни, поэтому нет смысла сразу разбираться с Катей или Олей. Надо подумать, как дискредитировать Жанну, уничтожить ее авторитет и переманить всех на
На тренировке мы оказались в одиночестве: футболисты отсутствовали, тогда как Борисыч возился с нами, поглядывая в экран телефона. Выяснилось, что там у него инструкции от Трухи, которая пришла в ужас, узнав о том, как мы в футбол играли вместо нормальной тренировки.
— Лана, ты точно готова к возвращению? — спросил Борисыч, отозвав меня в сторону. В медсанчасти тебе дали освобождение на три дня.
— Три дня — это ужас, как долго. В медсанчасти ничего не понимают.
— Я уверен, что ты неправа.
— Если я не получу хотя бы минимальную нагрузку, через три дня будет очень тяжело. — пояснила я, глядя в обеспокоенные глаза футбольного тренера. Для надежности сурово сдвинула брови — мол, даже не думайте со мной спорить. И это, конечно же, сработало! С добряками вообще легко, Труху на такую фигню не купить, можно сколько угодно брови двигать, да хоть сбрить их — не сработает.
— Ладно, только сегодня не усердствовать!
— Разумеется, — я отступила, но в последний момент решилась на вопрос: — А… где остальные?
— Остальные? Кто?
Как будто он не понял!
— Парни.
— Бегают кросс тридцать километров, чтобы сил на драки не оставалось.
— Тридцать? Не многовато?
— Не волнуйся, они половину срежут и просидят в лесу, вот тогда и наотдыхаются, — беспечно ответил Борисыч.
— И вы не против? Ну… чтобы они срезали.
— Нет, как раз и получится та пятнашка, что я для них планировал.
А этот Борисыч хитрее, чем я полагала. Интересно, его бестолковые футболисты вообще в курсе, как их разводят? Или мнят себя преступными гениями, высиживая в лесу положенное для кросса время?
Словно прочитав мои мысли, Борисыч улыбнулся и сказал:
— Кстати, Вик заходил ко мне утром и просил тебя не нагружать.
— Вот как? Тогда у меня ответная просьба — завтра отправить его на кросс в шестьдесят километров. Или вообще… пусть до Питера бежит.
И не возвращается, от него все равно одни проблемы.
Борисыч засмеялся, а я вернулась к девчонкам и легкой акробатике. И на самом деле я могла позволить себе передышку в один день — голова и правда побаливала даже во время безобидных фляков, но вред от пропущенной тренировки мерк по сравнению с тем вредом, что могла нанести Жанна, пользуясь моим отсутствием. Пока я рядом, она будет молчать, не посмеет продолжить свои козни и настроить против меня ту же Лерку — мою единственную опору и поддержку. Несмотря на крепость нашей дружбы, Жанне порой удавалось вбить между нами клин.
Тренировка прошла напряженно, последующий обед — утомительно, потому впервые за все время в лагере я уснула во время тихого часа, хотя всеми силами пыталась не спать, а вести наблюдение. Но сказалась бессонная ночь, да и голова после утренней акробатики побаливала. Может, в медсанчасти не такие уж и дураки работают, раз освободили на целых три дня… засыпала я с треском головы, а проснулась, потому что она вот-вот собиралась взорваться. А еще мне приснилось, как меня бойкотирует весь лагерь с Виком во главе.