Космический Апокалипсис
Шрифт:
Вольева подняла взгляд к сфере, изображавшей Ресургем. В данный момент точное местонахождение Силвеста было ей абсолютно неизвестно, как волновая функция в квантовой механике до измерения. Но через несколько минут в их руках окажутся точные триангуляционные данные, основанные на радиоперехвате, и волновая функция рассыплется мириадами не выбранных пока возможностей.
— Ты поймал его?
— Сигнал очень слабый, — ответил Хегази. — Та буря, которую ты вызвала, порождает множество ионосферных возмущений. Ручаюсь, ты этим гордишься.
— Ты лучше запеленгуй его, паразит.
— Спокойствие и еще раз спокойствие.
На самом деле Вольева вовсе не сомневалась, что сигнал от Силвеста в скором времени придет. Тем не менее, когда он появился, она не могла не ощутить чувства облегчения. Он означал, что еще один элемент в хитроумном плане, как залучить Силвеста на борт, уже реализован. Вольева, разумеется, не собиралась предаваться иллюзиям, будто работа окончена. И еще: в требованиях Силвеста содержалось нечто наглое, будто это он отдает приказы о том, как должны развиваться события. А из-за этого ей приходилось гадать, действительно ли она и ее коллеги командуют парадом. Если Силвест поставил себе цель посеять в ее уме сомнения, то ему, безусловно, это удалось. Будь он проклят. Она приготовилась, зная, что Силвест — эксперт в играх такого рода, но, видимо, в подготовке оказались изъяны. Тогда она сделала в игре шаг назад и спросила себя: а как шли дела до сих пор? В конце концов еще немного и Силвест окажется у них в плену. Вряд ли такой исход ему по вкусу, особенно когда он узнает по какой причине они так жаждали его заполучить. Если бы он распоряжался своей судьбой, то сейчас наверняка не находился бы в ситуации, когда его вот-вот поволокут на борт.
— Ага, — сказал Хегази, — мы его зафиксировали. Хочешь послушать, что говорит этот подонок?
— Включай.
Голос Силвеста ворвался в каюту, как это уже происходило шесть часов назад, но сейчас он довольно сильно отличался от прежнего. Каждое слово, которое произносил сейчас Силвест, звучало на фоне завываний песчаной бури, более того, почти заглушалось ею.
— Я уже здесь, а где же вы? Вольева, ты меня слышишь? Я спрашиваю, ты меня слышишь? Мне нужен ответ! Вот мои координаты относительно Кювье, так что прочистите свои грязные уши. — После этого он повторил — для уверенности несколько раз — целую строчку цифр, которые указывали его местоположение с точностью до ста метров. Информация излишняя, так как пеленгация, производимая сейчас с корабля, дает те же самые результаты. — Спускайтесь к нам! Мы не можем ждать долго, мы попали в самое сердце «бритвенной бури», и мы погибнем, если вы не поторопитесь!
— М-м-м, — промычал Хегази. — Думаю, что в подобной ситуации было бы невредно дать этому бедолаге какой-нибудь ответ.
Вольева взяла сигарету и закурила. Она с удовольствием выдохнула струйку дыма, прежде чем ответить.
— Через час, не раньше. Полагаю, ему не вредно будет слегка поволноваться.
Хоури услышала слабый шаркающий звук, когда распахнутый скафандр шагнул к ней. Спиной, задней поверхностью рук, ног и головы, она ощутила мягкое, но настойчивое давление. Периферийный обзор показал ей боковые части шлема, плотно облегающие голову и почему-то оказавшиеся влажными. Затем она ощутила, как руки и ноги скафандра обхватили ее конечности. Вот и пустота грудной клетки захлопнулась с таким звуком, будто кто-то вытащил из кастрюльки последний кусок пудинга.
Периферическое зрение сузилось, но все-таки ей было видно, как смыкаются вдоль разрезов конечности скафандра. Еще секунду-другую виднелись швы, но внезапно исчезли и они, будто затерявшись в ровной белизне «шкуры» скафандра. Шлем закрыл ей лицо, наступила тьма, которая тут же исчезла, когда перед глазами возник светлый овал ее лицевого щитка. Затем темноту сменил свет множества циферблатов и счетчиков. Еще немного, и внутренность скафандра заполнится гель-воздухом, который защитит своего «хозяина» от перегрузок во время полета. Пока же Хоури вдыхала относительно чистую смесь азота и кислорода при обычном давлении.
— Я провел тестирование своих функций и состояния систем безопасности, — проинформировал ее скафандр. — Будьте добры, подтвердите, что вы желаете получить полный контроль над данной боевой единицей.
— Да, я готова.
— В настоящий момент я приостанавливаю действие большинства автономных функций управления. Мои действия ограничиваются ролью советника, если вы не потребуете чего-либо иного. Полная автономность контроля может быть восстановлена путем…
— Все поняла, спасибо. А как дела у других?
— Все остальные единицы рапортуют о готовности.
Раздался голос Вольевой.
— Мы отправляемся, Хоури. Веду отряд я. Спуск треугольником. И ни единого движения без моей команды. Поняла? Все только по приказу.
— Не волнуйся, у меня своих планов нет.
— Я вижу, ты ее держишь под каблуком, — вмешалась по открытому каналу Суджика. — Она и в сортир ходит по команде?
— Заткнись, Суджика. Ты тут только потому, что знакома с другими мирами. Шаг из рядов… — Вольева сделала паузу. — Ладно, скажем так: с нами не будет Саджаки, который мог бы сдержать мой нрав, если я потеряю терпение, а у меня вполне хватит пороху, чтобы потерять часть этого терпения.
— Кстати о порохе, — сказала Хоури. — У меня на приборах нет данных о вооружении.
— А это потому, что тебе не положено. — Это опять Суджика. — Илиа не доверяет тебе, а то начнешь палить по первому попавшемуся объекту, который шевельнется. Верно я говорю, Илиа?
— Если мы столкнемся с неприятелем, — сказала Илиа, — я разрешу тебе пользоваться оружием, можешь не сомневаться.
— А почему не сейчас?
— Потому, что сейчас в этом нет нужды, вот почему. Ты тут пятая спица в колеснице! Твое дело помочь, если план не сработает. А этого произойти не должно. — Было слышно, как она переводит дыхание. — А если произойдет, получишь свое драгоценное оружие. И тогда будь с ним поосторожнее.
Как только они оказались снаружи, корабельный воздух был изгнан из скафандров и заменен гель-воздухом — жидкостью, пригодной для дыхания. На какой-то момент Хоури показалось, что она тонет, но ей еще на Краю Неба приходилось неоднократно пользоваться скафандрами, так что ощущение дискомфорта скоро прошло. Теперь нормальная речь стала невозможной, но шлем скафандра имел в себе датчики, которые интерпретировали мысленные команды. Микрофоны в шлеме переводили звуки, поступающие снаружи, на соответствующие частоты, благодаря чему голоса, которые слышала Хоури, звучали совершенно нормально. Хотя спуск был труден и переносился тяжелее, чем спуск в шаттле, он все же не причинял больших неприятностей, если не считать изменения давления на глазные яблоки. По показаниям счетчиков Хоури установила, что перегрузки составили шесть g. Их вызвало действие ракетных двигателей, встроенных в спины и каблуки скафандров. Вольева руководила спуском, построив скафандры клином, у которого два «обитаемых» скафандра шли непосредственно за ней, а три подчиненных им пустых составляли арьергард. На первой стадии спуска скафандры сохраняли то положение, которое приняли еще на борту корабля, как бы повторяя в упрощенном варианте конфигурацию человеческого тела. Но когда на них появились первые отблески верхних слоев атмосферы Ресургема, скафандры заметно изменили свою форму. Их корпуса согнулись под углом в 45 градусов. Мембраны, скрепляющие конечности с основным корпусом, сжались, и эти детали жестко срослись с ним. Руки скафандров изменили положение. Теперь они были напряжены и вытянулись вперед. Шлемы вжались и как бы стали более плоскими. Над ними образовалась своего рода пологая арка из соединенных рук. Колонны ног срослись и образовали пылающий хвост. Прозрачные полосы, оставляемые скафандрами, быстро мутнели и гасили свечение, вызванное вхождением в атмосферу. Скафандры принимали столкновение с атмосферой таким образом, что сложный рисунок ударной волны ослаблялся и отражался микрорельефом их «шкуры». Хотя прямое видение в таких условиях не работало, скафандры продолжали воспринимать окружающую обстановку на других частотах и прекрасно справлялись с задачей адаптирования этих данных к человеческим чувствам. Глядя по сторонам и вниз, Хоури видела другие скафандры, каждый из которых был погружен в слегка светящуюся оболочку розовой плазмы.
На высоте двадцати километров скафандры использовали свои ракеты, чтобы замедлить падение до скорости звука, и трансформировали себя в соответствии с условиями уплотнившейся атмосферы в летательные аппараты размером чуть больше человеческого тела. На спинах скафандров возникли плавники-стабилизаторы, лицевые щитки стали прозрачными. Покоясь в «объятиях» скафандра, Хоури почти не ощущала этих изменений, она чувствовала лишь колебания давления стенок скафандра, что заставляло ее немного менять положение тела.