Коснись горизонта
Шрифт:
— Садись, Карим, — пригласил Дэвид, указывая на плетеное кресло. — Прости, я не предупредил тебя, что не буду завтракать.
Карим подобрал свои белые одежды и опустился в кресло.
— Это не так важно, — не торопясь, проговорил он. — Как себя чувствует мисс Калахан?
— Я полагаю, ты догадываешься, что на самом деле она не была больна. — Дэвид твердо посмотрел в глаза Карима. — Но я не уверен, что сейчас ей стало лучше. Я как раз собираюсь пойти поговорить с ней.
— Шарон? — На лице шейха появилось недоумение. — На вид она такая выдержанная,
— На самом деле она испугалась не Шарон. — Дэвид откинулся на спинку кресла. — Ее испугали привидения из прошлого, и они страшны, как сам дьявол.
Лицо Карима слегка оживилось.
— Я рад, что Шарон здесь ни при чем, — и, улыбнувшись, он продолжал: — У всех нас есть свои призраки. Надеюсь, что они бесследно исчезнут, если настоящее окажется счастливым.
— Может быть, — согласился Дэвид. — Я тоже надеюсь на это. Она слишком долго жила в одиночестве, и ей нужно время, чтобы разобраться и отбросить все, что ее беспокоит.
— Если я могу чем-нибудь помочь…
— Нет, — улыбнулся Дэвид. — Ты так беспокоишься о Билли? Ты наконец поверил, что она не подослана меня убить.
— Не похоже, что она собирается это сделать, — ответил Карим уже другим тоном. — Я прожил много лет и научился разбираться в людях. Из того, что произошло в течение последних двух недель, я понял, что у нее благородное сердце и она не в состоянии совершить что-нибудь дурное.
— Наконец-то. Я пытался объяснить тебе это в первый же день, когда привел ее сюда.
В дверь постучали, и в следующую секунду в комнату вошла Ясмин. В руках она держала кассету и гитару.
— Она ушла, Лизан. — Ясмин сокрушенно вздохнула. — Она сказала, что у нее болит голова, и что она хочет остаться одна. Когда я вернулась, чтобы узнать, будет ли она завтракать, ее уже не было. — Она взглянула на свои руки. — Осталась только гитара и прощальная записка для меня.
— И кассета, — безжизненным голосом добавил Дэвид.
«Господи, зачем только я оставил ее сегодня утром, — в отчаянии думал он, — я же видел, что с ней что-то происходит!»
Ясмин согласно кивнула в ответ на его слова.
— Да, в записке написано, что на кассете письмо для тебя. — Она протянула ему гитару. — А это тебе.
Еле передвигая ноги, Дэвид подошел и взял гитару. Он помнил, как много эта гитара значила для нее, и тем не менее она оставила ее здесь.
Дэвид поставил кассету в магнитофон.
— Мне уйти? — коротко спросил Карим.
— Останься. — Дэвид нажал на кнопку.
Голос Билли зазвучал в комнате, и он вздрогнул от ощущения ее близости.
«Прости, Дэвид, я не сдержала своего обещания. Я хотела остаться, но не смогла. — Несколько мгновений пленка крутилась, и вдруг опять раздался голос Билли: — Это не потому, что я не люблю тебя. Я люблю тебя. Я ведь никогда тебе не говорила об этом, да? Видишь, какая я трусиха. Я люблю тебя так сильно, что не могу смириться
Ты так спокоен, когда разговариваешь.
Так безмятежен, но это не равнодушие.
Ты смеешься, когда другой плакал бы на твоем месте,
Ты всегда говоришь только правду, даже когда знаешь, что легче солгать.
Твоя душа так прекрасна! Сколько от тебя света!
Ты солнечный свет в моей душе.
Ты согреешь меня, если я замерзну,
Сделаешь меня молодой, когда я состарюсь.
Ты моя путеводная звезда, там, в небесах. Сколько от тебя света!
Твоя душа настолько глубока, что этот мир не сможет разрушить любви, которая живет в тебе.
Ты так благороден, что, не рассуждая, даришь людям свою любовь».
Последние звуки стихли, и после паузы голос Билли произнес:
«Прощай, Дэвид. Спасибо за счастливые мгновения, которые я испытала рядом с тобой».
После этого стало слышно только шуршание ленты на кассете. Дэвид подошел и выключил магнитофон.
Он чувствовал, как на его глазах закипают слезы, и некоторое время стоял неподвижно, ничего не видя перед собой. Потом резким движением он протянул гитару, которую продолжал держать в руках, Кариму.
— Пожалуйста, Карим, сохрани ее.
Дэвид бросился в спальню и через минуту вернулся с коричневым чемоданом в руках и бросил его на кровать.
— Ты поедешь за ней? — спокойно спросил Карим.
— Именно это я и собираюсь сделать. — Дэвид открыл дверцы шкафа и стал без разбора снимать с вешалок рубашки. — Она сама не знает, что делает, глупая маленькая девчонка! Если она думает, что ее дурацкая гитара утешит меня, то она сошла с ума. Мне нужна она. Если она не понимает этого, я объясню ей.
— Я думаю, ты тоже нужен ей, — уверенно произнес Карим. — Я не могу сказать, что мне понятны ваши страсти и страдания, я никогда не встречал женщины, которая вызвала бы у меня такие чувства. — Он пожал плечами. — Но она обладает редкой силой духа. Наверное, именно такие люди и способны чувствовать и переживать так сильно и глубоко.