Коснуться мира твоего
Шрифт:
На танцах в шестой зоне собрались и молодые, и взрослые. Огромный зал был по случаю украшен бумажными фонариками и гирляндой. Жаль только, что подобные мероприятия проводятся нечасто: раз в месяц, а то и реже. Поэтому мы ни одно из них не пропускали. И в этот раз успели до того, как барабаны застучали свой первый ритм. Я танцевала с девушками, а Закари стоял у стены – он не самый большой любитель танцев и пришел сюда, скорее всего, только из-за меня. К нему подходил какой-то парень, но Закари довольно резко его отшил. Не знаю, может, он унаследовал от своих нестандартных родителей убеждение в том, что он тоже не такой, как все. А может, и парень этот ему не понравился. Ничего удивительного! Закари, насколько я вообще могла оценивать мужскую внешность, был исключительным красавцем – такому не грех и выбирать.
Последний танец, как всегда, за ним. И пусть на нас косятся – плевать. Ведь он мой лучший друг, хоть и сжимает мои руки все сильнее, словно хочет всю меня к себе прижать. И когда у него уже эти гормоны отыграют? Сегодня опять придется с ним серьезно поговорить.
Довольные и разгоряченные, мы возвращались в свою зону уже неспешно. В некоторых квадратах погасили свет. И вдруг Закари потащил меня в сторону:
– Кханника! Я сегодня спер ключи от архива, представляешь?
От неожиданности я опешила:
– Ты сошел с ума? Нас накажут!
У меня до сих пор болела попа от одного воспоминания, как мы два года назад с ним без разрешения прокрались в квадрат Государства. Нас поймали еще до того, как мы успели осмотреться! А девочек в таких случаях наказывают посильнее мальчишек. Ведь всем известно с пеленок, что именно девочки должны останавливать мальчиков в любых проделках. Мужчины умнее женщин – с этим никто и не спорит, но до того, как они повзрослеют – ими руководят нейромедиаторы, в то время как девочки вполне способны мыслить и без влияния гормонов. Поэтому то, что простительно мальчикам, нельзя спустить с рук девочкам.
Он не выпускал мою руку:
– Нас не поймают! Разве тебе не интересно? Архивариус настолько стар, что и не заметит вторжения. А утром я уже верну ключ на место… Или постой тут, подожди меня.
Сомневалась я ровно две секунды, а потом неслась по уже затемненному на ночь коридору в сторону архива, теперь таща Закари за собой. Мы прокрались в библиотечный квадрат и только там отдышались. Внутри было совсем темно, а в этой части коридора в такое время ни души. Закари щелкнул фонариком.
– Как думаешь, почему эти книги хранят отдельно?
Вокруг стопками лежали разные старинные издания – брошюры, огромные и совсем маленькие книги, журналы. Не так уж и много, если сравнивать с фондом библиотеки, который был в общем доступе. Ответа на вопрос Закари я не знала, но не потому ли мы и пробрались сюда? Я выхватила у друга фонарь и осветила пол. В глаза бросилась небольшая яркая книжка, которую я и подняла.
– Смотри, Закари! Какие картинки!
Он наклонился и тоже ахнул. Если предположить, что краска за несколько столетий уже порядком поблекла, то в первоначальном варианте от цветов, наверное, глаза болели. На каждой странице были нарисованы какие-то люди с добрыми лицами – все улыбались так, будто лысей до отвала объелись. «Ветхий Завет для детей» – гласило название.
– Это же какая-то древняя религия? – уточнила я.
Закари что-то неуверенно буркнул и уселся рядом на пол.
Такой смешной книги мы ни разу в жизни не читали. В первой главе рассказывалось о райском месте, называемом Эдемом.
– «Плодитесь здесь, размножайтесь здесь», – прочла я. – Можешь себе представить рай, где людям приходится размножаться?
Мы покатились со смеху. А вот господин Змий в этой сказке выглядел на самом деле привлекательным персонажем – он явно хотел заставить наивную Еву задуматься о своей жизни вместо того, чтобы глупо «плодиться и размножаться». Даже угостил ее чем-то зеленым и однозначно съедобным. Я увлеклась этой простой, но интригующей историей, а Закари шарил по другим полкам, то и дело поднося некоторые издания к окну, куда попадал слабый свет из перехода.
– Закари, тут такая развязка – умереть не встать! Слушай… – он обернулся от окна ко мне. – Короче, за то, что женщина просто поела, Бог ее наказал тем, что она теперь будет «в муках рожать детей»! Ага, а до того они, видимо, почкованием размножались.
По-моему, шутка смешная, так что слабая реакция напарника меня не устроила. Я отложила книжку на пол и встала, чтобы подойти к нему. Он спешно откинул журнал, который только что держал в руках, на пол. Я осветила фонариком и сразу поняла, что внутри были какие-то извращения – если уж на обложке сияла красавица-блондинка с обнаженной грудью! Зачем люди в старину разглядывали такую мерзость? Ведь если тебе нравится вид женской груди, то можно посмотреть на свою или на грудь своей подруги. Круг света показал, что лицо у Закари стало пунцовым. Ого, да он сам не свой – будто лихорадит. Я заметила серьезно:
– Теперь я понимаю, почему эти книги не хранят в общем доступе! Странно, что их вообще не сожгли!
Он не отвечал, пытаясь скрыть, как сам стыдится собственной реакции на эту картинку. И хоть его поведение было отвратительным, я протянула к нему руку, чтобы успокоить и показать, что никому о таком не расскажу, но он дернулся от меня, словно я пыталась его ударить. Видимо, он был смущен сильнее, чем я сначала предположила, поэтому зашептала:
– Это ничего… Ты молись Отцу – он поможет тебе справиться! Давай завтра вместе пойдем в храм?
Снаружи раздался резкий голос:
– Кто там? А ну-ка выходите, паршивцы!
Мы шарахнулись от окна вглубь архива, но уже успели узнать подошедшего – сержант зоновой охраны. Вот это мы вляпались! И вряд ли на этот раз отделаемся простой поркой! Скорее всего, на родителей наложат крупный штраф – а они уж нам устроят не простую порку. Закари неожиданно кинулся к окну, прямо под фонарь сержанта:
– Это… я, – и, морщась от направленного в глаза света, шепнул мне: – Беги.
Самопожертвование – главный признак лучшего друга! Тем более, что теперь его очередь. Я, недолго думая, рванула к двери. Незачем нам получать наказание обоим, а Закари мне должен за прошлый раз. И он уже поступил в кластер охотников! Каких еще удач ему в жизни хотеть? А эти его гормоны, все эти странные реакции с возрастом пройдут, да поможет ему Отец.
За следующие два года мы ни разу не вспоминали о том происшествии – наверное, оба испытывали закономерную неловкость. Я сначала подшучивала над тем, что он после разговора с сержантом не мог сидеть, но он принимался краснеть даже от этого – и дело было точно не в порке, поэтому я сделала вид, что вообще обо всем позабыла.
Возможно, выбор Закари определил и мой. Не без помощи друга я долго тренировалась – и меня все же приняли во внутреннюю охрану. Если не на поверхность, то хотя бы ближе к ней.