Костры амбиций
Шрифт:
— Да.
— Когда нас вызвали, он уже был в коме, но тут одна медсестра говорит, он сказал матери, что его сбила машина, «мерседес», и не остановилась, и он запомнил часть номера.
— Свидетели?
— Свидетелей нет. Сведения получены от этой медсестры. Даже мамашу неизвестно, где искать.
— Так что там было, два происшествия или одно? Вы сказали, перелом запястья и сотрясение мозга?
— Одно происшествие, по словам медсестры. Она подняла шухер, что, мол, был наезд и виновник скрылся с места, голову мне проела. Все бред, но я решил поставить Берни в известность, может, он захочет предпринять шаги какие-нибудь.
— Хорошо, я передам, но, по-моему, к нам это не относится. Никто не видел, водитель скрылся, пострадавший в коме — но я все передам.
— Да, ладно. Скажите Берни, если мы отыщем мать и узнаем
— Ладно.
Крамер повесил трубку и написал записку Берни Фицгиббону. Пострадавший умолчал о том, что его сбила машина. Характерный для Бронкса случай. Опять типичная бодяга.
6
Вождь народа
На следующее утро с Шерманом Мак-Коем случилось то, чего за восемь лет работы в «Пирс-и-Пирсе» не было до сих пор ни разу: он не смог сосредоточиться. Обычно, как только он входил в зал ценных бумаг и в глаза ему ударял свет из окна во всю стену, а в уши обрушивался рев легиона молодых мужчин, воспламененных алчностью и жаждой успеха, — тотчас вся остальная его жизнь отодвигалась на задний план и мир сжимался до зеленых светящихся символов, бегущих по темным экранам компьютеров. Даже после того глупейшего телефонного звонка, когда утром он проснулся с мыслью, что жена теперь еще, пожалуй, оставит его и заберет с собой главное сокровище его жизни, дочурку Кэмпбелл, даже тогда он едва переступил порог зала операций с ценными бумагами, как словно по волшебству — рраз! и все существование свелось к французскому золотому займу и двадцатилетним облигациям федерального правительства. А сегодня у него в мозгу будто крутилась магнитофонная лента с двумя дорожками и механизм без конца перескакивал с одной на другую, а он ничего не мог с этим поделать.
«Ю. Фрэг. 10'1 96 102» Упали на целый пункт! Вчера тринадцатилетние облигации компании "Юнайтед Фрэгранососрокомв 1996 году упали со 103 до 102,5. А теперь до 102, и это дает 9,75% — а Шерман думает вот о чем.
Разве так уж несомненно, что «мерседес», когда она подала назад, задел человека? Ведь это могла быть та старая покрышка, или один из мусорных баков, или вообще что-нибудь еще. Он постарался припомнить, что он тогда ощутил. Чпок… Слабенький такой толчок. Тряхнуло совсем чуть-чуть. Могло быть что угодно. Но тут же он снова пал духом. Чему же еще быть, как не тому долговязому, щуплому юнцу? Шерман ясно представил себе молодое темнокожее лицо, приоткрытый в страхе рот… Еще не поздно заявить в полицию! Через тридцать шесть часов — сейчас уже все сорок… А что он им скажет? Мне кажется, что мы — то есть моя знакомая миссис Раскин и я — возможно… Возьми себя в руки, приятель, слышишь? Через сорок часов это уже будет не заявление о происшествии, а явка с повинной! Ты же Властитель Вселенной. И на пятидесятый этаж «Пирс-и-Пирса» попал не потому, что слаб в коленках. Эта счастливая мысль укрепила его дух, и он смог сконцентрировать внимание на экране.
По экрану бегут строчки цифр, словно выписываемые ядовито-зеленой кисточкой, бегут уже давно и преображаются на бегу прямо у него перед глазами, не доходя до сознания. Теперь он встрепенулся. "Юнайтед Фрэграно упали до 101 7/8, что означало прибыль почти в 10%.
Что-то не так? Но он только вчера проверял в Аналитическом отделе, «Юнайтед Фрэгранс» были в полном порядке, твердо шли по первому разряду. Сейчас ему надо узнать только одно: нет ли сообщения в «Сити лайт»?
Газета лежит и тлеет у его ног. В утренних — ни в «Таймс», ни в «Пост», ни в «Дейли ньюс» — ничего не было, он их просмотрел в такси по дороге. Но первый выпуск «Сити лайт» появляется после 10 часов, эта газета дневная. Поэтому двадцать минут назад он дал чистильщику сапог Феликсу пять долларов, чтобы он спустился и принес ему номер «Сити лайт». А прочитать все равно нельзя. Нельзя даже, чтобы кто-нибудь увидел газету, пусть и сложенную, у него на столе. У кого-нибудь, но только не у него. Тем более после того как он отчитал молодого сеньора Аргуэльо. Вот почему газета лежит под столом, на полу, и тлеет у его ног. Она тлеет, а он полыхает. Сгорает от желания развернуть и удостовериться… прямо сейчас… и наплевать, пусть видят… Но это, конечно, бессмыслица. И вообще, какая разница, прочтет ли он ее сейчас или шестью часами позже? Что изменится? Почти ничего, можно сказать. Почти ничего. Но он все сгорал и сгорал, покуда это не стало уже совершенно невыносимо.
Дьявол! Все-таки что происходит с тринадцатилетними облигациями «Юнайтед Фрэгранс»? Опять поднялись до 102! Другие покупщики углядели открывающиеся возможности. Действовать немедленно! Он набрал номер Оскара Сьюдера в Кливленде, ответил его правая рука Фрэнк… Фрэнк.. Как его фамилия?.. Фрэнк-бублик…
— Фрэнк? Шерман Мак-Кой из «Пирс-и-Пирса». Передайте Оскару, что я могу предложить, если его интересует, десятипроцентные «Юнайтед Фрэгранс» до девяносто шестого с прибылью в 9,75. Но они идут вверх.
— Минутку.
Очень скоро электронный бублик снова ожил:
— Оскар возьмет три.
— О'кей. Заметано. Три миллиона десятипроцентных «Юнайтед Фрэгранс» до девяносто шестого.
— Точно так.
— Спасибо, Фрэнк, и мои наилучшие Оскару. Да, и скажите ему, я скоро с ним снова свяжусь насчет «жискара». Франк низковато стоит, но это несложно хеджировать. Словом, я с ним поговорю.
— Передам, — отвечает электронный бублик в Кливленде.
Но еще до того как Шерман кончил выписывать заявку на ордер и отнес своей помощнице Мюриел для оформления, он уже думал: может, посоветоваться с адвокатом? Позвонить Фредди Баттону? Но Фредди слишком близкий знакомый, он ведь работает в «Данинг-Спонджете». Когда-то Шермана свел с Фредди Баттоном отец — что если он проболтается Льву? Ну уж нет. А вдруг? Фредди считает себя другом семьи. Знаком с Джуди, всегда справляется про Кэмпбелл, когда случается болтать с Шерманом, хотя он, по-видимому, гомосексуал. Ну и что? Гомосексуалисты вполне могут любить детей. У него и свои дети есть. Хотя, конечно, это еще ничего не доказывает… Господи! Ну какая разница? При чем тут Фредди Баттон и его сексуальные наклонности? Нашел о чем думать. Фредди Баттон. Хорош он будет, если выложит все Фредди и окажется, что это ложная тревога… А так оно, по всей вероятности, и есть. Два молодчика попытались ограбить его и Марию и получили по заслугам. Схватка в джунглях по законам джунглей — вот и все, что там произошло. На короткое время он снова ощутил прилив самоуважения: закон джунглей! Властитель Вселенной!
И тут же от его самодовольства отвалилось дно. Они же ничем ему прямо не угрожали. «Йо! Помощь не нужна?» А Мария сбила его автомобилем. Да, конечно, это сделала Мария. Не я сидел за рулем. Машину вела она. Но снимает ли это с него ответственность в глазах закона? И потом…
Это еще что? На экране десятипроцентные облигации «Юнайтед Фрэгранс» сроком до 96-го года сделали подскок до 102 1/8. Ага, это значит, что благодаря немедленным действиям он выгадал четверть процента на трех миллионах, купленных для Оскара Сьюдера. Сообщить ему это завтра утром, чтобы подсахарить дело с «Жискаром»… Но если что-нибудь случится с этим… чпок!.. долговязым, хилым подростком…
Зеленые символы радиоактивно светились на экране. Уже целую минуту никаких изменений. Он больше не в состоянии ждать. Можно пойти в уборную. Законами не возбраняется. Шерман взял со стола коричневый конверт большого формата с веревочной петелькой на клапане, которая застегивается под бумажным кружком. В таких конвертах доставляются документы из одного отдела в другой. Шерман обвел взглядом зал ценных бумаг, никто не смотрит. Он наклонился под стол, затолкал «Сити лайт» в конверт и пошел в уборную.
Там были четыре кабинки, два писсуара и большая раковина. В кабинке он вытащил из конверта газету, безумно боясь бумажного шелеста. Как переворачивать страницы? Шелест, шорох, хруст будут громче грома выдавать присутствие нерадивого читалыцика газет. Он подтянул ноги к самому основанию унитаза. Так, по крайней мере, никто не увидит в просвете под дверью его дорогие туфли «Нью и Лингвуд» и не поймет, что там находится Шерман Мак-Кой.
Укрывшись за дверью туалета, Властитель Вселенной стал лихорадочно, страницу за грязной страницей просматривать газету.
Ничего. Никаких упоминаний о подростке, сбитом машиной в Бронксе на подъеме к шоссе. Какое облегчение! Прошло уже почти двое суток — и ничего. Черт, ну и жарища же тут. Он вдруг страшно вспотел. Разве можно так распускаться? Мария совершенно права. Негодяи на них напали, но он от них отбился, и они с Марией спаслись, только и всего. Он один победил их двоих голыми руками!
А что, если все-таки парнишку они сбили и полиция разыскивает машину, но газетчики считают, что это случай заурядный и нечего о нем писать?