Костры из лаванды и лжи
Шрифт:
«Господи! – Женя закрыла лицо руками. – Это кошмар! Меня уволят».
– Изыди, диавол! – внезапно проорал Фабрис, подавшись вперёд. Затем он выпил из своего кубка, одобрительно крякнул и добавил басом: – Святая вода очистит эту деву от скверны!
Актёр, игравший инквизитора, подхватил окрик и принялся изгонять из кряхтящей ведьмы бесов, импровизируя на ходу. Ведьма тоже оказалась не дурой, и кое-как совладав с настойкой мадам Трюдо, изобразила предсмертные конвульсии и распласталась
Женя перевела взгляд в сторону, где за ширмой техник Себастьян чесал затылок, не понимая, подавать ли дым или костра уже не будет. А затем, набравшись духу, посмотрела на мсье Роше. Она до последнего надеялась, что владелец отеля ничего не понял и принимал творящуюся в зале вакханалию за чистую монету. Но её надеждам не суждено было сбыться – Женя в полной мере осознала это, лицезрея его перекошенное лицо. Эдуар с таким изумлением смотрел на кубок в своей руке, будто тот только что поинтересовался, как пройти в библиотеку.
«Ему что, тоже досталась настойка?!»
Не сдержавшись, Женя застонала в голос. Всё равно за шумом, поднявшимся в пыточной, её не было слышно.
Когда перфоманс закончился, и зрители наконец отправились на фуршет, Женя хотела улизнуть вслед за ними, но не успела.
– В мой кабинет.
Всего три слова, а у Жени едва колени не подогнулись, и внутри всё свернулось в морской узел. Она беспомощно взглянула на Фабриса, но он кивком подтвердил слова босса и тоже двинулся следом за удаляющимся мсье Роше. В гробовом молчании они дошли до кабинета.
Эдуар уселся в своё кресло, а Фабрис облюбовал небольшой диван и растёкся чернильным пятном по коричневой коже. Затем он похлопал рукой рядом с собой, приглашая мнущуюся у порога Женю.
«Слон и Моська», – пришло на ум, когда она присела рядом с этим огромным человеком.
Эдуар вытащил из ящика стола пачку сигарет и с наслаждением затянулся. По комнате разнёсся терпкий табачный аромат.
«И он ещё мне о вреде кофе говорил. А сам…»
Фабрис, очевидно зная привычки начальства, молча выжидал. Женя и подавно не проронила ни звука, хотя предчувствие увольнения так и зудело внутри, хотелось открыть рот и начать оправдываться.
Мсье Роше смял окурок в пепельнице, поднялся и подошёл к стене. Что-то щёлкнуло, деревянная панель отъехала в сторону, являя миру скрытый минибар.
«Он ещё и пьёт», – подумала Женя, прислушиваясь к журчанию напитков.
Но мсье Роше повернулся, держа в руках два фужера и направился к ним. Первый утонул в лапище мсье де Гиза, второй достался Жене.
– Пейте.
«Он что, решил отметить? Так ему понравился перфоманс? А почему себе не налил? Или это как с ведьмой, последний глоток перед казнью? В моём случае перед увольнением…»
Под тяжестью тёмного взгляда Женя пригубила напиток, ощутив мягкую алкогольную кислинку.
– Вот это «Шабли», – сказал Эдуар. – То самое вино, что значится в сметах. А теперь, Фабрис, будь любезен, поясни, как так вышло, что вместо элегантного напитка гостям подают какое-то отвратное пойло.
Женя ощутила, как зарделись щёки, и вовсе не от глотка «Шабли».
– Это моя вина, – опередив Фабриса, выпалила она и потупила взгляд. – Гостей пришло намного больше, и напитков не хватило…
– Что мешало взять дополнительные бутылки в ресторане?
– Мы бы не успели… по сценарию… Официантка слишком поздно сообщила…
– Так это официантка виновата?
И хотелось бы сказать, что да. Но Женя понимала, что раз она организатор, то и отвечать за промахи только ей.
– Нет, – она оторвалась от созерцания начищенных до блеска туфель мсье Роше и посмотрела ему в глаза: – Это моя вина. Я не предусмотрела.
После этих слов она вдруг поняла, что больше не боится. Перешагнула через точку невозврата и внутренне смирилась.
«Уволит, значит уволит!»
И теперь, приняв эту мысль, больше не имело смысла трястись, как перепуганный заяц. А потому Женя упрямо повторила:
– Я не рассчитала количество напитков.
Эдуар хмыкнул, разглядывая её с непонятным выражением на лице.
– Но замену всё-таки нашли. Позвольте узнать, что это было, и где вы это раздобыли.
– У меня… Там… В музее.
– У вас?! Пьёте на работе? – его обжигающий взгляд мог бы превратить её в пепел не хуже ведьминского костра.
«Господи, я что на допросе? Ещё бы лампой мне в глаза посветил!»
– Это всего лишь полынная настойка для успокоения нервов, мсье Роше. Моя, – поставить под удар мадам Трюдо Жене не позволила совесть. – Возникла проблема, и я её решила. Вот таким не совсем удачным способом.
Ставя финальную точку в своей тираде, Женя сделала глоток из фужера, а потом ощутила, как завибрировал диван. Она покосилась на мсье де Гиза. Тот трясся в беззвучном смехе, а потом и вовсе издал громкое:
– Пха!
Женя в недоумении взглянула на Роше и вновь уставилась на Фабриса, ожидая, когда его истерика закончится. Наконец управляющий музеем выдохнул и вытер выступившие слёзы.
– Прошу прощения, не сдержался… К тому же на мой вкус отличный абсент был, мне понравился! Да и никто из гостей не жаловался… Впрочем, мадам Трюдо другого и не держит! – он многозначительно покосился на Женю.
Она перевела растерянный взгляд на Эдуара, но по его невозмутимому лицу нельзя было ничего понять. Как обычно. Он сверлил её взглядом своих тёмных глаз, и одному богу известно, что было у него на уме.