Костяной
Шрифт:
Дарла лежала не двигаясь. Долли переживала из-за последнего удара, но он достиг цели.
Обе девушки давно были мертвы. Теперь и тела их тоже.
Долли не знала, что они встретили там, далеко в лесу, но оно убило их, наверное, одновременно. Скорее всего, Мохнатый вышел из-за дерева, и у них отнялись руки и ноги. Считалось, что в подобных случаях происходит так. Считалось, что люди при этом ничего не чувствуют.
Долли вспомнила, как испугалась муравейника. Вспомнила запах мускуса, идущий из глубины леса. Вспомнила и матовый блеск, металлический отсвет в темной чаще.
Ей очень хотелось револьвер. Будь он у нее, она вернулась бы следующей ночью, чтобы найти и убить Мохнатого. Если, конечно, он окажется не так близко, чтобы столбняк свалил и ее.
Две сразу, подумала Долли. Две. Дарла, вежливая девочка, любившая, когда на нее смотрел Джетту. Ей нравилось заговаривать с ним, пусть он и отвечал ей так же отстраненно, как всем, с кем ему не было интересно.
Ниль, серьезная не по годам. Она любила тренироваться. Долли едва успела перехватить ее руку сегодня, просто Долли была жива, по ее жилам бежала кровь, а кровь Ниль давно утекла в болото.
Однажды, еще лет в четырнадцать, Ниль встретила на дороге сомнамбулу – парня, идущего в Лес, и просто свалила его ударом, чем и спасла. На самой опушке. Ей досталось за то, что она лазила ночью вдоль кромки, но мать спасенного на следующий день принесла ей черничный пирог. Огромный – она угостила всех соседей, и Долли тоже. Это было давно, но Долли помнила. Теперь ей пришлось отомстить за Ниль, хоть так. Убить Приблуду, занявшую ее тело.
Она так не хотела верить, что девушки и правда заблудились. Не хотела и провоцировать их в лесу. Нарочно оставила куртку, пусть и мерзла, изловчилась проверить спину Дарлы. Проверила…
Если бы… Если бы они просто заблудились и устали, если бы все, что они говорили, было всерьез, если бы куртка Дарлы была холодна от ветра, то Долли оставалось бы только извиниться за неловко упущенную ветку.
Но на самом деле надеяться и не стоило. Долли понимала это с самого начала. Просто не хотела верить. Да никто бы не хотел.
Видно же было. Шли как маленькая стая, отвечали полуправду, ничего конкретного, никакой лжи. Одеждой не хотели делиться. Долли думала, будто так увидит, что там под свитером, но пришлось бросать в спину. Хорошо, что дистанция была.
Приблуды всегда отвечали одинаково. Заблудились. Им не надо было никого заманивать к себе, им надо было, чтобы их вывели. Только вот куда они уводили человека, согласившегося им помочь, было неизвестно. Не к опушке точно.
Ниль и Дарла пропали неделю назад. Их искали, конечно, но не нашли. Да и в глубину Леса за ними никто не ходил.
Позавчера их слышал один ходок. Но он не пошел на помощь, он вернулся из Леса и рассказал. Очередь идти убивать Приблуду выпала Долли. Их нельзя было оставлять, иначе их стали бы встречать со временем все ближе к опушке, а чем дольше в Лесу живет Приблуда, тем легче потеряться в нем самому.
Если дать им понять, что ты знаешь, кто они, они набрасываются внезапно и безжалостно. Если искать их вдвоем или втроем, хоть с засадой, хоть как – они никогда не появляются. Только если ты одинок, только если ты сам потерялся… Тогда они могут приблудиться обратно. И сообщить тебе, что рады тебя видеть, что они заблудились.
Долли плакала, слезы катились по щекам, застили, падали в листья, и Лес пил их с не меньшей жадностью, чем кровь. Отчаянно не хватало воздуха. Долли тянула его через сжатые зубы, а он не шел.
Еще двумя ходоками стало меньше. Еще двумя людьми.
Вынести в одиночку из леса она их не могла. Она сняла с себя куртку Дарлы. До ее собственной оставалось вроде совсем недалеко – она тянула время до конца.
Она похоронит их в той яме под корнями упавшего дерева.
Тем самым умножив количество костей в этом лесу.
Когда-нибудь они снова встанут. В Лесу мертвым нет покоя. И за ней бы уже, наверное, пришли, если бы в телах оставалось достаточное количество крови. Но нечему было потревожить старые кости, даже если они лежали на дороге.
Долли сжала кулаки, застонала глухо, заныла. Сил не было это выдерживать.
Она вытерла глаза кулаком, и тут ее взгляд упал на что-то. Скорее всего, оно выпало из кармана Ниль, когда Долли убивала ее.
Сначала она подумала, что это кость. Но не человеческая. Долли присела, потянулась к штуке правой рукой. Тут же осадила себя, вспомнила про кровь на пальцах, осторожно взяла предмет левой.
Не кость. Скорее, керамика. Вещь была довольно увесистой. Долли поднесла ее к глазам, присев на склон. Непрозрачная вещь цвета разбавленного молока, по форме и впрямь похожая на окаменелую часть живого существа. Череп мелкого животного, у которого никогда не было глаз, или внутреннее ухо, или нечто древнее, ископаемое. Немного было похоже и на окарину; правда, ее Долли видела только раз, в детстве.
Такого хлама она еще не встречала. Нужно было посмотреть в книгах.
Долли сунула вещь в карман штанов. Встав, поглядела в вышину, на холодные колкие звезды, смотрящие сквозь прорехи в облаках. Небо медленно тянулось над ней совсем в другую сторону, чем ветер, дувший вдоль этой ненавистной уже Просеки. Она просто стояла и смотрела на звезды, пока не затекла шея.
И вдруг поняла, что находится в двух шагах от ямы, где оставила вещи. Дотянула.
Нужно было похоронить девушек. Но она не могла об этом думать. Не могла бросить их здесь. Ведь это Лес! Все равно что подкармливать бешеного пса костями друзей.
Долли содрогнулась от этой мысли. И от картинки, от которой не успела отмахнуться.
Делать нечего. Двоих ей не вынести. Звать кого-то еще не имеет права: подставлять живых из-за мертвых – последнее дело. Ее очередь, ее на сегодня лопата.
Не могу, подумала Долли. Выбирать не могу.
Она сжала зубы, удерживая стон. Проклятое место, помойная яма всех проклятых миров, куда стекается, где застаивается и бродит вся погань Вселенной.
Нет, не вся, конечно, подумала она устало. Лишь часть. Там, где во время Бойни ткань мира не выдержала и сквозь нее просело что-то еще, а само поле Бойни, кусок реальности, провалился на какой-то другой уровень. Образ темной воды, хлещущей в пробоины, как-то так она себе это представляла. Вода заливает трюм, корабль уходит в бездну, а палуба проваливается внутрь.