Костюм супергероя. Идентичность и маскировка в жизни и вымысле
Шрифт:
Помещенный в один ряд с Суперменом, Обама был позиционирован как герой-в-ожидании – человек, обладающий необходимым потенциалом для того, чтобы спасти Америку. Такое его восприятие зависело от почти всеобщей осведомленности американского народа о ценностях, стоящих за брендом «Супермен», а также от готовности воспринять Обаму как героическую фигуру. Вообще говоря, широкое знание брендовых ценностей и готовность принять их чрезвычайно важны для успеха любого бренда. В моде существует двусторонняя взаимосвязь между брендом и потребителем: бренд определяет потребителя – потребитель определяет бренд (Pavitt 2000: 156). Когда потребитель носит брендированные товары, стоящие за этим брендом ценности передаются на него (нее), в результате чего он (она) отражает ценности, которые фактически заимствованы извне. А на эти месседжи воздействуют другие сигналы. Когда множество людей действует в явном противоречии с ценностями бренда, который они носят, может случиться культурный сдвиг – ценности бренда поменяются. Бренд, принадлежащий к высокой моде, может утратить эксклюзивность, если его слишком часто видят на потребителях низкого социально-экономического
Схожим образом, ценности супергеройского бренда могут быть переписаны потребителем или медиа; общественное понимание ценностей супергероя может отличаться от того, что он изначально хотел выразить посредством костюма. Супергеройская мифология пишется не только самим супергероем, но и теми, кто за ним наблюдает, особенно если эти наблюдатели так же влиятельны, как психиатр Фредрик Вертам. В известном своими печальными последствиями трактате Вертама «Совращение невинных» (1954), направленном против комиксов, Супермен был изображен как чуждая всему американскому и потенциально опасная для детской аудитории ролевая модель. Самые радикальные толкователи Супермена сравнивают его действия и костюм с действиями и костюмом «Ку-клукс-клана». Так, Крис Гавалер (Gavaler 2012: 192) пишет, что «типовая формула» супергероя: «герой-вигилант, действующий в костюме и под псевдонимом» – выведена из поведения Бена Кэмерона, история которого изложена в романе Томаса Диксона – младшего «Клановец: история „Ку-клукс-клана“» (1905). Известно, что у Кэмерона было второе «я», которое действовало, скрываясь под маской и под именем Великий Дракон, и которое, подобно Супермену, представляло из себя «облаченного в костюм героя с яркой, физически развитой и узнаваемой наружностью» (Ibid.: 196). Супермен, по мнению Гавалера, больше напоминает Великого Дракона с его четко опознаваемым альтер эго, нежели прежних героев бульварного чтива, которые обычно считаются основными источниками вдохновения для Сигела и Шустера, но при этом были скорее носителями «множественных масок в отсутствие единой, репрезентативной личности в костюме». Более того, Гавалер полагает, что, хотя с момента выхода первого номера «Экшен-комиксов» прошло много лет, Супермен сохранил в себе те же самые, исходные качества, а значит, в этом персонаже по-прежнему есть следы мифологии «Ку-клукс-клана». Что ж, какой-то части аудитории трудно отделаться от этих коннотаций белого превосходства и вигилантского насилия. Для нее Супермен остается представителем мира насилия и агрессии. И, несомненно, будут появляться все новые доводы в поддержку этой интерпретации, поскольку дети, участвующие в костюмированной игре в супергероев, предрасположены к «экстремально рискованному поведению», порой чреватому ущербом (Davies et al. 2007: 242).
Сопротивляясь этому внешнему давлению, бренд «Супермен» все же продолжает выражать основные ценности, заложенные первыми авторами этого персонажа, и именно эти основные ценности – героизм и силу, как физическую, так и моральную – «считывает» аудитория, надевающая свои костюмы с логотипом Супермена. Костюм Супермена способен переносить героические ценности в такие непохожие сферы, как детская игра, политическая иллюстрация и даже стриптиз 7 . Венгер выступает за использование супергеройских костюмов в детской терапии, отмечая, что «костюм супергероя выполняет во многом ту же функцию, что и лицо матери… благодаря ассоциациям с позитивными чувствами, а также с обещанием надежды, спасения, безопасности и доверия» (Wenger 2007). Карен Пайн, автор исследования о «транзитной функции одежды» (Pine 2014), обнаружила, что люди испытывают повышенную социальную уверенность, нося «футболку Супермена». Эта же футболка внушала участникам экспериментов чувство, что они могут поднимать слишком тяжелые для них предметы (кстати, именно эта необоснованная вера в свои физические способности и делает более склонными к риску детей в супергеройских костюмах; Davies et al. 2007).
7
На «Криптизе», прошедшем в лондонском Саут-Банке в 2010 году, комик-колясочница Лиз Карр исполнила стриптиз в стиле Супермена. В этом выступлении Карр, представившись «калекой», поначалу как будто изо всех сил пытается раздеться, и каждое ее действие кажется огромным усилием. Когда силы начинают оставлять ее, она вдруг расстегивает рубашку, из-под которой появляется костюм Супермена. Звучит тема из фильма «Супермен», и Карр, внезапно исполненная героической силы, встает с кресла-каталки и торжественно снимает остальную одежду, чтобы показать костюм Супермена во всей его красе. Когда она, разогнавшись в своем кресле на полную скорость, покидает сцену, за спиной у нее развевается алый плащ.
Некоторые авторы указывают, что использование в детских играх супергеройских костюмов имеет свои положительные стороны: оно внушает храбрость и содействует усвоению моральных ценностей. Хитер Барнс описывает потенциал игры в супергероев, связанный с тем, что она внушает чувство «ответственности за свой мир» детям, которые в противном случае имели бы совсем мало власти над тем, что их окружает (Barnes 2008: 18). Вивиан Гассин Пэйли отмечает, что для играющих детей костюм Супермена – это «призыв к действию» (Paley 2014: 13). Одетый в такой костюм не может стоять и ничего не делать – он обязан действовать. Таким образом костюм может служить средством, побуждающим к активности.
На ил. 1.2 изображен маленький мальчик в эпицентре произошедшего в Таиланде в 2008 году военного переворота. Этот снимок имеет сходство со знаменитой фотографией Джеффа Уайднера, на которой протестант «бесстрашно стоит перед надвигающимися на него машинами войны» во время студенческих протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году (Smith 2014). На снимке Уайднера проявленная безымянным протестантом «непокорность перед лицом агрессии» (Pickert 2014) словно рассказывала притчу о Давиде и Голиафе, говорила о «силе обычных людей, противостоящих деспотическим режимам» (Smith 2014). Уайднер вспоминает, как сильно был тронут силой, проявившейся в пассивной непокорности незнакомца (Widener 2014). Так же и здесь беззащитность ребенка контрастирует с военной мощью танков, патрулирующих улицы за его спиной, и при этом он кажется непоколебимым, словно костюм Супермена наделил его силой супергероя.
Архетип и его имитаторы
Будучи прототипическим супергероем, Супермен ответствен за ряд исходных элементов костюма и связанных с ними ценностей, а значит, и за наводнение индустрии не брендированными, не конкретизированными супергеройскими имитациями. В марвеловской «Обобщенной книге комиксов» (апрель 1984) – образце постмодернистской критики супергеройского жанра – действует персонаж, известный просто как Обобщенный Супергерой, чей костюм напоминает костюм Супермена (Cronin 2009). Он носит плащ, плотно облегающее гимнастическое трико и поверх него подпоясанные ремнем трусы, которые он заказал у портного, специализирующегося на одежде для супергероев.
«Как быть супергероем» Марка Ли и Майка Лепина – шутливое руководство по созданию новой супергеройской идентичности – не связано ни с каким-то конкретным супергероем, ни с издательством, выпускающим комиксы, однако в нем описываются элементы костюма, которые могут быть возведены к Супермену. Согласно рекомендации авторов, костюм нужно шить из «подчеркивающего мускулы облегающего спандекса» (Leigh & Lepine 1990: 45). «Набор для начинающих супергероев» (Klutz 2006), также не отсылающий к тому или иному супергерою, включает в себя темно-красную накидку. Эти примеры свидетельствуют, что Супермен является законодателем супергеройского жанра. Характеристики, определяющие Супермена, стали репрезентировать целый жанр, а отдельные элементы костюма, такие как гимнастическое трико и эмблема, превратились в синоним супергеройского гардероба. Костюм Супермена столь универсально узнаваем, что супергеройские коннотации заняли место прежних. Публика, наблюдающая мужчину в гимнастическом костюме и плаще, видит костюм уже не силача, а супергероя.
Этот кодифицирующий статус костюма сильно зависит от успеха бренда «Супермен» и от его способности визуально и эмоционально возбуждать свою аудиторию. Костюмы Супермена успешно «зажигают» публику, соблюдая баланс между ощущением близкого знакомства и зрелищной инаковостью. Как отмечает Уолтер (Walter 2011), костюмы отделяют персонаж от аудитории, но при этом и должны отвечать ее ожиданиям. Персонажи не должны казаться «слишком другими», поскольку их странность сделает недоступным их смысл. Чтобы успешно транслировать свой набор ценностей, костюм должен быть обнадеживающе знакомым. Супермен достигает этого баланса заурядности и инаковости в двух своих альтер эго. Персонаж предстает странным (колоритным инопланетянином) и при этом знакомым (в скучно-сером костюме своего альтер эго по имени Кларк Кент). Это различие между костюмом супергероя и костюмом альтер эго является еще одним крайне важным элементом супергеройского кода и будет более детально рассмотрено в главе 5. Соблюдая (сколь угодно условно) костюмные конвенции, заложенные в «Экшен-комиксах» и других ранних изображениях Супермена, авторы более поздних супергеройских комиксов могли выражать при помощи костюма разницу между супергероем и его гражданским альтер эго, а также прямую связь костюма с героическими ценностями. Эти смыслы выходят за пределы фикциональных репрезентаций супергероев, распространяясь на апроприации супергеройского архетипа в реальной жизни.
ГЛАВА 2
Идентичность, роль, маска
Вне зависимости от того, закрывает он лицо или нет, костюм служит супергерою своеобразной маской, позволяющей спрятаться за сконструированной идентичностью. Маска создает парадокс (Napier 1986: 1). Две идентичности супергероя, на первый взгляд несовместимые, костюм одновременно и разграничивает, и делает возможными. Две роли, в которых выступает супергерой, как будто противоречат друг другу: он зауряден и при этом экстраординарен. Разводя эти две роли по двум разным идентичностям, маска блюдет чистоту обеих.
Джонатан Тёрнер отмечает, что понятие идентичности отличается от понятия «я», поскольку «„я“ рассматривается сегодня как… набор идентичностей, которые могут актуализироваться по отдельности». Эти идентичности наглядно выражаются в костюме, помогая другим опознавать их. Каждая идентичность может играть роль «фильтра… выборочного восприятия», маскируя собой другие (Turner 2013: 331–332).
В № 457 «Бэтмена» (декабрь 1990) читателям сообщается, что «человек в маске – это не просто мужчина или женщина, чья реальная идентичность скрыта, а загадочная сущность, пребывающая вне сферы обычного поведения… [и] пользующаяся свободой движения и поведения, которой лишены простые люди». Надев маску или облачившись в костюм, супергерой дистанцируется от своего гражданского альтер эго и, таким образом, формирует ожидание, что он будет вести себя согласно конвенциям супергеройского жанра. Одежда задает ожидание определенного поведения: когда актер одет в костюм, публика ждет, что он будет играть отведенную ему роль. Если это фантастический костюм, то публика приостанавливает свое недоверие и ждет чего-то небывалого. Супергеройский костюм, столь отличный от повседневной одежды, заставляет ожидать, что одетый в него сделает что-то необычное и даже сверхъестественное. Но вместе с тем костюм и маска имеют зловещие коннотации, заставляющие ждать каких-то аморальных поступков. Супергеройский костюм должен балансировать на тонкой грани между этими двумя полюсами.