Кот и крысы
Шрифт:
Благоухая парижским ароматом, в кабинет Архарова ворвалась дама лет двадцати трех на вид, одетая в темное, даже не определить словами, какого цвета были ее юбки и накидка. Она не смотрели по сторонам из-под легкого шелкового капюшона, ни даже прямо перед собой, а почему-то в пол. Быстро пройдя, чуть ли не пролетев через кабинет, она чудом остановилась у стола.
Из-под накидки появилась рука, сжимавшая собранную сверху в складки ткань небольшого мешка. Мешок был опущен на архаровский стол, прямо на важные бумаги.
Дама, не поднимая глаз, повернулась и быстрым шагом устремилась в еще открытую дверь. Тимофей только успел шарахнуться - и ее уже не стало.
– Держите ее!
– закричал Левушка, когда уже было поздно останавливать.
– Стоять!
– тут же раздался голос Архарова.
– Но это же Тереза Виллье!
– Ну и что?
– Архаров помолчал и в такой тишине, какая в его кабинете стояла крайне редко, произнес: - Мы знаем, где ее искать.
– Это… - Левушка протянул руку к мешку, но продолжать не стал.
– Сдается, да. Погляди, Тучков.
Левушка развязал мешок, накренил его, и на стол выкатилось несколько серебряных рублей.
Никто, кроме Архарова, Левушки и Клавароша, не знал, что часть сокровищ сундука, из-за которого погиб митрополит Амвросий, оказалась у француженки и легла в основу ее финансового благополучия.
Клаварош первым сообразил, что это за деньги.
– Bete comme ses pieds!
– воскликнул он.
– Вот именно!
– подтвердил возмущенный Левушка. В конце концов, Архаров заслужил хотя бы скромного «merci», коли уж не светского «je vous remercie».
– Чего?
– хором спросили Ушаков и Демка.
Устин же просто онемел.
Архаров молчал, глядя мимо мешка.
Лишь сейчас он запоздало почувствовал, как в нем, где-то в глубине крупного тела, нечто ощущается болезненной судорогой, сжимается, закручивается в шар и каменеет, наподобие ядра. И сам он, весь, с головы до пят, наливается этой гранитной тяжестью: лоб, кулаки…
Левушка взглянул на него - и замахал на всех руками, выгоняя из кабинета. Архаровцы, не в состоянии закрыть разинутых ртов, безмолвно вымелись, и последним, закрыв за собой дверь, скрылся Левушка.
Он еще прогнал всех немного вперед по коридору и тогда лишь заговорил.
– Господи, какая несусветная дура!
– воскликнул он.
– Как же теперь быть-то?
Левушка имел в виду все сразу - и состояние архаровской души, и дальнейшую судьбу денег.
Оставить их себе Архаров не мог - они ему никогда и не принадлежали. Раздать архаровцам теперь, когда все они состояли на службе и имели оклад месячного содержания, - тоже было бы странно. Разве что фонарей новых на них понаставить, проведя по бумагам, как пожертвование некого благодетеля, пожелавшего остаться неизвестным.
Архаровцы ничего не понимали, только видели - дело нешуточное.
Наконец дверь кабинета отворилась, на пороге встал обер-полицмейстер с мешком. Хмурый, как черная грозовая туча, от которой солнечный летний день вдруг делается ледяным и холодным осенним вечером.
– Устин, поди сюда, - позвал он.
– Держи. Раздашь нищим и на храм, хоть бы на Всехсвятский.
– Николаша, там же не менее тысячи рублей… - прикинув по размеру и тяжести мешка, сказал Левушка.
– Мне они без надобности.
Устин принял мешок, после чего Архаров вернулся в кабинет и дверь захлопнулась.
– Ловко… - прошептал Левушка.
Архаровцы же вдруг развеселились.
– Устин Трофимович! Подай на бедность! А вот мне - руки-ноги ядром отшибло, один кляп, да и тот покляп! Сотенку на пропитание! Пожалуй убогому! А вот мне, я турку воевал! Век за тебя молиться стану!
– загалдели они, пытаясь выхватить мешок. Устин прижал его к груди и, не желая понимать шутки, бегом кинулся прочь.
Левушка побежал следом.
Он поймал бывшего дьячка уже на улице.
– Устин, хватит дурить. Сдай мешок Шварцу, - велел он.
– Потом отнесем сколько-нибудь во Всехсвятский храм…
– Нет!
– выкрикнул Устин.
– Не велено!
– Нищим, что ли, раздашь?
Устин задумался. Очевидно, вспомнил свою драку с нищими у Варварских ворот, после которой недели две не сходили синяки и еще какое-то время шатались два зуба.
– Нищим, да, - произнес он.
– Нищеты своей не ведающим…
Левушка с большим подозрением посмотрел на него. В глазах Устина засветился знакомый огонек. Такой же, как в чумную пору, когда он был полон желания положить душу свою за други своя, служить прекрасной затее и всей жизнью искупить гибель Митеньки.
– Верши… - сурово предупредил Левушка.
Устин покивал, но видно было, что мыслями он вознесся в какие-то опасные высоты.
– Ты хоть до поры подержи деньги на Лубянке, - попросил Левушка.
Устин задумался и помотал головой. Пришлось жестко взять за плечо и препроводить обратно в полицейскую канцелярию.
Но там Левушку окликнул вернувшийся Федька, он отвлекся, а когда стал искать взглядом Устина - того уже не было.
* * *
Саша Коробов к архаровским полицейским делам привлекался редко. Полицмейстер получал немало писем, читать их не любил, отвечать - ненавидел, и письма занимали все служебное время Саши. А неслужебное - книги. Все-таки он не оставил мысли вернуться в университет, но хотел подкопить денег, чтобы уж потом ничто не отвлекало от учебы. Да и подлечиться.
Архаров поселил его у себя на Пречистенке в одном из флигелей, это Сашу очень устраивало, с одной стороны - он всегда был под рукой у начальства и не платил за квартиру, с другой - был достаточно далеко, чтобы устроиться так, как считал необходимым. И первым делом он завел библиотеку.