Кот и крысы
Шрифт:
Та, что у него была раньше, погибла в чумную осень - дом, откуда Сашу увезли в барак, остался вообще без хозяев, был сочтен выморочным и сожжен во избежание распространения заразы. Но хилый студентик, всем на удивление, выжил и вернулся на пепелище. Погоревав о книгах, Саша стал думать - куда же теперь деваться. Университет был закрыт, родня вся пропала, пришлось брести обратно к Донскому монастырю, к доктору Самойловичу, и тот приставил его ухаживать за больными. Сиделка из Саши не получилась, и Самойлович был рад представить его Архарову как человека грамотного. Только про любовь к книгам забыл сказать. Сразу после чумы это было в Коробове серьезным недостатком - он подбирал и тащил домой всякий печатный товар, мало заботясь, что раньше за него хватались чумные руки. А полоскать книги в уксусе, убивающем чуму, он не мог, и коптить их в дыму от навозного костра - тоже.
Саша тосковал по лекциям, вспоминал с умилением, как лазил с профессором Поповым в астрономическую обсерваторию, где учился наблюдать небесные явления. Он раздобыл у приятелей сохранившиеся лекции по физической и геометрической астрономии, читал их, вздыхал, но чем дальше - тем более наука делалась несбыточной мечтой.
Случалось, в свободное время Саша приходил на Моховую, к университетскому зданию, давно обветшавшему и ставшему тесным, смотрел с завистью на молодых студентов, только что из гимназии, бойко трещавших на французском и ввертывавших в речь латинские афоризмы. Это было грустно. Саша знал, что учиться с утра ло вечера ему уже просто не под силу. Однако учился, как мог, и тем утешался…
День его на взгляд архаровцев был скучен, как у немца-булочника. Прочитав с утра вслух те письма, которые требовали ответа, записав вкратце, что велел отписать Архаров, Саша потом делал черновики и нес их Архарову на одобрение, если дело было срочное, прямо в полицейскую контору. Если не слишком срочное - черновики ждали до утра, а Саша погружался в свои безнадежные астрономические и прочие штудии. Одновременно учил французский и английский языки - у французов и англичан выходили прелюбопытные научные книги.
Словом, коли взглянуть со стороны - бывший студент Коробов жил, как у Бога за пазухой.
Гениальное решение Демки Костемарова и Устина Петрова переодеть его в девичье платьице было для Саши подобно снегу, среди летнего полдня рухнувшему рассыпчатым комом на голову. Да еще и Архаров прикрикнул… что делать, пришлось идти в чулан с маскарадными припасами и наряжаться…
Девочка из него получилась самого нежного возраста - лет четырнадцати, не старше, тоненькая, застенчивая. Поверх чуть-чуть для приличия напудренных и собранных сзади в косицу волос нахлобучили кокетливый чепчик, прикололи его шпильками, косицу же распустили и выпустили с боков небрежные прядки.
Поскольку припасливый Шварц имел также белила с румянами, Демка, раздухарившись, сделал из бледного кабинетного читателя книг вполне румяную девицу и даже изготовил из бумажки, замазав ее чернилами, мушку. Налепил ее на Сашу Максимка-попович, утверждая, будто это «плутовка», чье место возле рта, но получилась уж скорее «проказница», потому что Саша не давался, и мушка оказалась почти на подбородке.
Телосложение у двадцатишестилетнего парня было хоть и худощавое, но не девичье. Демка натолкал ему за пазуху всякой дряни, Устин возмутился - не возражавший от растерянности Саша стал похож на грудастую кормилицу, так что в четыре руки всю эту дрянь из-за пазухи вынули обратно. Нацепили две нижние юбки, одну серенькую верхнюю и красный жакетик-карако с фестонами. Такие как раз входили в моду, и Шварц, обследуя разнообразный слам, найденный у очередной шайки налетчиков, прибрал его к рукам вместе с аптекарским сундучком и вызвавшей общее удивление кожаной нижней юбкой.
– Конечно, коли по уму, тебя следовало обрядить девкой подлого звания, - сказал Саше Архаров.
– В сарафане все твои прелести были бы скрыты. Но простую девку, если не туда сунет нос, могут и прибить. А ты у нас сейчас похож на блядь с Ильинки, так что не тронут.
Архаров имел в виду, что примерно так могла бы быть одета помощница или служанка в модной лавке. Левушка сообразил это и велел архаровцам, идущим присмотреть за особняком князя Горелова-копыта, разжиться где-нибудь шляпной коробкой или стянуть с веревки сохнущее белье, соорудить узел, как если бы Саша и впрямь был послан модисткой-француженкой к заказчице.
Демка в прошлой своей, доархаровской жизни был вором. Когда попался, успел избавиться от добычи, почему и застрял в тюрьме - вроде все ниточки к нему вели, а доказательств не было. И Шварцу, к счастью, оказалось не до него - были более злобные злодеи. Освободила из тюрьмы Демку чума, довершил это дело Архаров. И раздобыть шляпную коробку он мог без особого труда - скажите только, где оная стоять изволит.
По дороге к Горелову на Знаменку сделали крюк - добежали до Ильинки. И Саша был экипирован должным образом. Коробка была от самой что ни на есть модной шляпы - как раз и прически понемногу делались все пышнее, и дамские шляпы обретали совсем диковинные очертания, так что на обычную голову их бы надеть было уже невозможно, съехали бы до ушей, а на взбитой прическе сидели достойно.
А то, что коробка оказалась не порожняя, Демку совершенно не смутило - мало ли что случится, ну как заглянут к товарищу в коробку, а она и пустая? Теперь же при нем оправдание на все случаи - ищет заказчицу, а бумажку с адресом потерял, то бишь потеряла…
Но, наслушавшись поучений от Демки, Саша намного мудрее и способнее к сыскной работе не стал. Мальчишки, красавчик Максим и Макарка, уже получили опыт выслеживания подозрительных лиц, а Саша имел об этом деле смутное понятие. Живя сперва в университете (дома ночевал, и то не всякий раз), затем - в архаровском особняке, законов не нарушая, на самом деле он имел о полицейской конторе туманное представление.
Вот сейчас Архаров велел околачиваться на Знаменке возле гореловского дома в надежде, что явятся какие-то посетители, говорящие по-французски либо, учитывая давние политические симпатии князя, по-немецки. Так что же - подходить к ним бесстыдно, наставляя ухо? И другого Архаров с Демкой, Шварцем и Левушкой не учли - Саше довольно редко приходилось вести беседы на французском и немецком, он знал языки по книжкам и даже не всегда понимал Клавароша, который и сам норовил побольше говорить по-русски. А немец Шварц изъяснялся исключительно по-русски, да еще занудно-возвышенным штилем, хотя мог и простонародное словцо ввернуть. В книжке-то хоть час гляди на буквы, пока их сочетание не сделается понятным. А живая речь - как воробей, булькнуло-квакнуло - и не поймаешь.
Сбежать было невозможно - где-то, справа и слева, спереди и сзади, находились Демка и мальчишки.
Саша прошелся со своей шляпной картонкой взад-вперед, как бы разглядывая дома, прошелся вдругорядь, остановился как бы в задумчивости - ну, не было подозрительных особ, говоривших на французском! Он ощутил страшную неловкость от своего положения - казалось, все мимобегущие девки, бабы и женщины мещанского сословия глядят на него с хитростью и издевкой: видим, мол, кто ты таков под твоими юбками!