Кот, который читал справа налево (сборник)

Браун Лилиан Джексон

– А миссис Нойтон – художница? – спросил Квиллер.

– Какая там художница! Просто заполучила эти большие ткацкие станки и хочет ткать на них ковры да коврики для дизайнеров, на продажу. Уж не знаю, чем она жить собирается. Денег у меня не взяла и дом не хочет взять. Вот не знаете ли кого, кто захочет за четверть миллиона долларов купить целое состояние?

– Н-да, стоящий, должно быть, домишко.

– Вот что, если вам придет охота написать об этом для газеты, мне легче будет развязать этот узелок.

– Там сейчас кто-нибудь живет?

– Сторож,

только и всего. Натали в Рено. А я здесь, на «Вилле Веранда», живу. Подождите-ка, добавлю для вкуса ледяных кубиков.

Нойтон ринулся к бару, и, пока он отсутствовал, повар-японец тихонько забрал у Квиллера тарелку и возвратил ее с новой горкой съестного.

– Как я и говорил, – продолжал Нойтон, – у меня квартирка, которую сделал Дэйв. Ну и вкус у этого парня! Хотел бы я такой иметь. Я завел импортный датский паркет, встроенный бар, меховой ковер – сплошные произведения искусства!

– Я не прочь на них взглянуть.

– Вот и взглянем. Это рядышком, на этом же этаже, в северном крыле.

Они ушли с вечеринки; Нойтон нес свой стакан виски с содовой.

– Должен предупредить, – сказал Нойтон, когда они шли по коридору, – краски там диковатые.

Он отпер дверь пятнадцатой квартиры и щелкнул выключателем. Квиллер на мгновение потерял дар речи.

Заиграла приятная музыка. Сочные краски запылали на свету. Все казалось мягким, удобным, но массивным.

– Вы как, модерном интересуетесь? – спросил Нойтон. – Адски дорого, когда как надо сделано.

– Потрясающе! Это и впрямь потрясающе!

Пол был набран из крохотных квадратиков темного дерева маслянисто-бархатной выделки. На нем лежал ковер размером с половину теннисного корта, косматый, как некошеная трава.

– Ничего коврик? – спросил Нойтон. – Настоящий козий пух из Греции.

Ковер с трех сторон окружали три дивана, обтянутые бежевой замшей. Приглашающе вогнутое кресло было обито чем-то неправдоподобно мягким.

– Викунья [14] , – сказал Нойтон. – Но вы лучше плюхайтесь в то, зеленое. Это – мое любимое.

14

Викунья – вид ламы, обитающий в Перу.

Когда Квиллер устроился в зеленом кресле, возложив ноги на примыкающую к креслу тахту, по лицу его разлилось выражение блаженства. Он погладил резные, обтянутые шерстью ручки.

– Вот бы, право, мне квартирку вроде этой, – пробормотал он.

– А вот бар, – с нескрываемой гордостью сказал Нойтон, плеснув себе в стакан ликеру. – А стереопроигрыватель – в том старинном испанском комоде, единственном здесь антиквариате. Недешево мне обошелся. – Он погрузился в кресло с обшивкой из викуньи. – Плата за эту квартирку не то чтобы плевая, но в этом доме живут подходящие люди – для знакомства подходящие. – Он назвал двух судей, отставного университетского ректора, известного

ученого. – Я их всех знаю. Знаю тьму людей у нас в городе. Ваш главный редактор ходит у меня в дружках.

Глаза Квиллера блуждали по стенам из подвесных книжных полок, по большому столу, обтянутому кожей цвета ржавчины, по чувственно-мягкому ковру, по трем – не одному, а трем! – диванам с пышнейшими подушками.

– Да, Лайк проделал потрясающую работенку, – наконец сказал он.

– Вот вы, похоже, правильный парень, – издалека начал Нойтон. – Как это вы ладите с дизайнерами?

– Они как будто свои ребята, – откликнулся Квиллер, пропуская комплимент мимо ушей.

– Я не о том. Вы ведь познакомились с Бобом Орексом? Вот у кого проблемы так проблемы.

– Я знаком с разными людьми, – резче, чем намеревался, ответил Квиллер.

У него сработала чисто репортерская привычка все примерять на себя и в любых обстоятельствах защищать коллег, и его возмутили нойтоновские интонации.

– Вот это-то меня в вас, журналистах, и восхищает, – сказал Нойтон. – Никому вас не сбить с толку. Вы все на свой аршин мерите.

Квиллер сбросил ноги с тахты и поднялся из зеленого кресла:

– Ну так как? Вернемся на поле битвы?

Они вернулись на вечеринку; Нойтон тащил две бутылки бургонского из своих личных запасов, чтобы пополнить арсенал Лайка.

Квиллер похвалил дизайнера за нойтоновскую квартиру.

– Ах, если б я мог себе позволить квартирку, как у него! Так или этак, а сколько она на прикидку стоит?

– Слишком дорого, – ответил дизайнер. – Кстати, если вам когда-нибудь понадобится нечто подобное, я вам устрою по себестоимости плюс перевозка.

– Мне позарез нужна меблированная квартира, – сказал Квиллер. – Дом, где я живу, сносят, чтобы устроить автостоянку, и я должен через десять дней съехать.

– А почему бы вам какое-то время не попользоваться квартирой Гарри – если она вам так уж понравилась? – предложил Лайк. – Он уезжает в Европу, и его не будет с месяц, а то и побольше.

Квиллер заморгал:

– По-вашему, он захочет сдать ее в субаренду – по доступной для меня цене?

– Давайте спросим у него.

– Нет, черт возьми, – сказал Нойтон, – я сдавать не собираюсь, но если хотите воспользоваться моей берлогой – въезжайте, да и все тут.

– Нет, я хотел бы платить за квартиру, – возразил Квиллер.

– Не донимайте вы меня вашей честностью! Газеты оказали мне тьму ценных услуг, и я могу оказать ответную услугу кому-нибудь из журналистской братии. Авось не разорюсь!

– Это, естественно, ловушка, – сказал Квиллеру Лайк. – Он рассчитывает, что вы будете пересылать ему почту и принимать телефонограммы.

– Ну, я тоже не лыком шит, – возразил Квиллер. – Я держу кота.

– Тащите его с собой! – вскричал Нойтон. – У него будет отдельная комната с ванной. Первый класс!

– Могу гарантировать, что он не будет драть мебель.