Кот, который читал справа налево
Шрифт:
Кот словно что-то предчувствовал: в понедельник утром «Любезная обитель» попала в поле зрения служителей порядка.
Ранним утром Квиллера встряхнуло телефонным звонком. Он нащупал на ночном столике часы. Стрелки, когда он порядком проморгался, чтобы их различить, показывали шесть тридцать. Еще не проснувшееся тело Квиллера неуклюже прошаркало к столу.
– Алло? – сухо спросил он.
– Квилл! Это Харолд!
В голосе главного редактора было что-то такое, что на мгновение парализовало голосовые связки Квиллера.
– Это Квиллер? –
– У телефона, – пискнул в ответ репортер.
– Вы слышали новости? Они вам звонили? – Слова главного звучали, как сигнал бедствия.
– Нет! Что стряслось? – Квиллер окончательно проснулся.
– Мне только что звонили из полиции. Наше фото на обложке – дом Тейта… ограблен!
– Что?! Что украли?
– Нефрит! По грубой прикидке – на полмиллиона долларов. И это не худшее. Миссис Тейт мертва… Квилл! Вы здесь? Вы меня поняли?
– Понял, – упавшим голосом сказал Квиллер, медленно опускаясь на стул. – Не могу поверить.
– Это трагедия per se, а то, что мы в нее впутаны, – еще хуже.
– Убийство?
– Нет, слава Богу! Все не настолько ужасно. Кажется, у нее был сердечный приступ.
– Она была тяжело больна. Наверное, услышала взломщиков и…
– Полиция хочет как можно скорее побеседовать с вами и Оддом Банзеном, – сказал главный. – Они хотят взять у вас отпечатки пальцев.
– Они хотят наши отпечатки? Хотят допросить нас?!
– Пустая формальность. Сказали, что это им поможет разобраться в отпечатках, которые возьмут в доме. Когда вы там делали снимки?
– В понедельник. Ровно неделю назад. – И Квиллер высказал то, о чем они оба думали: – Такая реклама не сулит журналу ничего доброго.
– Она может его раздавить! Что у вас припасено на следующее воскресенье?
– Старая конюшня, превращенная в дом. Принадлежит торговцу подержанными машинами, которому хочется видеть свое имя в газете. Я нашел множество хороших домов, но владельцы не хотят, чтобы мы упоминали их имена и адреса – по той или иной причине.
– А теперь у них появилась еще одна причина, – сказал главный, – черт бы ее побрал!
Квиллер медленно повесил трубку и вперился в пространство, оценивая дурные вести. Коко во время этого необычного телефонного разговора не позволил себе ни малейшего вмешательства. Кот съежился под туалетным столиком, неотступно следя за репортером, – словно чувствовал всю серьезность ситуации.
Квиллер поднял по тревоге Одда Банзена на его Дивной Опушке, и часа через два оба газетчика очутились в полицейском управлении, давая показания.
Один из детективов спросил:
– Что пыталась сделать ваша газета? Дать наводку для грабежа?
Газетчики рассказали, как были посланы фотографировать интерьеры в доме на Теплой Топи и как Тейт выдал ключ и наблюдал за отпиранием ниш. Рассказали, как ему хотелось, чтобы редчайшие экспонаты были сфотографированы.
– Кто был там еще, когда вы снимали?
– Дизайнер Тейта, Дэвид Лайк… и мальчик-слуга, Паоло… и я заметил, как в кухне мелькнул еще один слуга, – ответил Квиллер.
– Вы вступили в какой-либо контакт с мальчиком-слугой?
– О, конечно, – сказал Банзен. – Он три часа работал со мной, помогал устанавливать свет, оборудование перетаскивал. Славный малый! Я сунул ему парочку баксов.
После недолгого допроса Квиллер и сам из любопытства кое о чем спросил детективов, но они предпочли отмолчаться. Это была не его епархия, о чем они отлично знали.
На обратном пути из управления Банзен сказал:
– Я рад, что мы отделались легким испугом. Мне показалось было, что они нас заподозрили.
– Наша профессия вне подозрений, – ответил Квиллер. – В жизни не услышишь о газетчике, превратившемся в преступника. Врачи избивают своих жен, юристы подстреливают партнеров, банкиры скрываются с деньгами вкладчиков. А журналисты идут себе в пресс-клуб да там и топят свои преступные наклонности.
Когда Квиллер добрался до службы, первое, что он сделал, – это позвонил в студию Лайка и Старквезера. По проводу до него тут же долетел рокочущий голос Дэвида Лайка.
– Слышали новости? – мрачно спросил Квиллер.
– Слышал по радио у себя в машине, – сказал Лайк. – Похоже, у вас проблемы.
– А как Тейт? Он, верно, с ума сошел от горя. Вы же знаете, как он трясется над своим нефритом!
– Можете быть уверены, что они были застрахованы на солидную сумму, и теперь он может доставить себе удовольствие – собирать все сызнова.
Квиллера удивил недостаток сочувствия в голосе дизайнера.
– Да, но потерять жену!
– Это было неминуемо. Смерть могло вызвать что угодно, в любой миг – дурные новости с фондовой биржи, выстрел по телевидению! А она была невыносимая женщина, – добавил Лайк. – Она провела в своем кресле на колесах долгие годы и все это время заставляла мужа и прочих буквально по веревочке ходить… Нет, кончина миссис Тейт не стоит и слезинки. У вас и без того есть о чем тревожиться. Как, по-вашему, это повлияет на «Любезную обитель»?
– Боюсь, люди будут опасаться публикаций о своих домах.
– Не беспокойтесь. Я позабочусь, чтобы вы не остались без дела, – сказал Лайк. – Представителям нашей профессии нужен журнал вроде вашего. Почему бы вам сегодня вечером не прийти ко мне на коктейль? Я приглашу нескольких дизайнеров, познакомлю вас – за рюмочкой-другой.
– Хорошая мысль! Где вы живете?
– На «Вилле Веранда». Это новый многоквартирный дом, который похож на кривую вафлю.
Едва Квиллер повесил трубку, курьер бросил ему на стол газету. Это был специальный выпуск «Утренней зыби». Конкурентка «Прибоя» осветила Тейтов инцидент прямо на первой странице, съязвив по поводу подробного описания коллекции нефрита, которое появилось в «другой газете» накануне ограбления. Квиллер решительно пригладил усы кулаками и пошел в редакторскую повидаться с главным, но Перси был на совещании с издателем и коммерческим директором.