Кот, который смотрел на звезды

Браун Лилиан Джексон

— Нет, мы живём далеко от воды и ложимся спать рано. Мама говорит, что лучшее время, что бы увидеть их, — два часа ночи.

Они дошли до мотеля «Большая Дюна», и Квиллер отдал Шарон её хозяйственную сумку.

— Вы когда-нибудь бывали в ресторане «У Оуэна»?

— Слишком дорого. Я беру ланч с собой. Кроме того, мой хозяин дуется, потому что Оуэн с женой живут в отеле, а не у нас.

Ресторан «У Оуэна» выделялся среди строений западной стороны шоссе, хотя крашеные кедровые доски, которыми было обшито здание, вполне сочетались с окраской мотеля, антикварной лавки, домовой кухни и других заведений на восточной стороне. Раньше в течение нескольких сезонов здесь была прачечная со стиральными машинами-автоматами, а потом —

быстро прогоревший китайский ресторан. Теперь красные бархатные драпри в больших окнах на фасаде, остававшиеся от китайского периода, уступили место белым жалюзи. С мощеной стоянкой для машин и Большой Дюной на заднем фоне ресторан выглядел довольно элегантно, и Квиллер надеялся, что перед спектаклем как следует здесь пообедает.

Он подумал, что Торговая палата, кажется, предложила Оуэну неплохую сделку. Иначе зачем бы ему, презиравшему деревенских жителей, забираться на лето на четыреста миль к северу от всего остального? Несомненно, приманкой послужило озеро, раз у него есть лодка. Позади ресторана стояли две машины — домик на колесах с прицепом для лодки и белая легковая с откидным верхом, обе с флоридскими номерами.

Возвращаясь в сторону Мейн-стрит, Квиллер поравнялся с «Антикварной лавкой Арнольда» — и вдруг остановился. В витрине стоял старинный стул с тонкими ножками и высокой спинкой — точно такой же, как на платформе с овцами. Это был очень характерный тип стульев, и он пробудил любопытство Квиллера. Тот зашёл в лавку. Там оказалось несколько посетителей, которые не то покупали что-то, не то просто глазели. По их одежде и манерности поведения Квиллер легко определил туристов, живущих в палатках, жен рыболовов-спортсменов и владельцев яхт из клуба «Гранд-острова», которые только что съели свой ланч «У Оуэна».

Все горячо обсуждали повара, приправу «квиш», картофель на вертеле и «совершенного душку» метрдотеля. Сам Арнольд, казалось, был одновременно всюду. Этот моложавый мужчина обладал неиссякаемой энергией и морщинистым лицом, напоминавшим те деревянные резные маски, которые он продавал. Поглядывая сквозь очки без оправы, он в уме сортировал посетителей, отделяя праздных зевак от возможных покупателей, и не спускал с первых глаз.

Пушистый чёрно-белый пёс вилял пышным хвостом перед последними.

— Хорошая собака! Хорошая собака! — сказал ему Квиллер.

— Привет, мистер К.! Нравится вам наш пёсик? — спросил Арнольд. — Взял да и забрёл к нам в один прекрасный день. Очень добродушный! Приносит бизнесу куда больше пользы, чем реклама в вашей газете!

— Как его зовут?

— Мы как-то купили целую кучу фарфора, и среди прочего там была собачья миска с именем Пфредди, вот и назвали собаку так, чтобы миска подходила… Прошу прощения.

Арнольд отошёл, чтобы взять у клиента деньги. Мужчина покупал ржавое железное колесо четырёх футов диаметром, изящных пропорций, с шестнадцатью тонкими спицами.

— Прекрасная работа, ровное, вращается как маслом смазанное, — говорил продавец покупателю. — Перемололо в своё время горы зерна.

Квиллер между тем рылся в корзинках с наконечниками для стрел, пулями времён Гражданской войны и старинными английскими монетами.

— Что, интересно, этот тип будет делать с колесом? — спросил он позже у Арнольда.

— Повесит над камином в своём охотничьем домике на Гранд-острове.

— Хм-м… Я бы тоже от такого не отказался. — Он думал о кронштейне над собственным камином и пустой белой стене, на которой некогда красовалась голова лося; её кислое выражение было тяжким напоминанием о попранных правах животных. Потом стена стала служить витриной для коллекции инструментов дровосеков: топоры, багор, поперечные пилы со смертоносными двухдюймовыми зубьями — всё очень беспокойное. Колесо же, наоборот…

— Их было два, оба от зернового комбайна, — сказал Арнольд. — Второе находится в моём главном магазине в Локмастере. Я велю прислать его сюда, но это займёт два-три дня.

— Никакой спешки нет… Я бы хотел ещё спросить про стул в витрине. Откуда он? На платформе на вчерашнем параде их было восемь.

— Обеденные стулья с высокой спинкой, около тысяча девятисотого года, иногда называемые кухонными. В деревне чаще всего ели на кухне. В тысяча девятьсот четвертом году каталоге «Сирса» [12] такой стул предлагали за девяносто четыре цента. Вы слышите? Девяносто четыре цента!Наверное, были проданы миллионы таких стульев… Славная вещица, правда?

12

Каталог «Сирса» — один из крупнейших и наиболее популярных в США каталогов торговли по почте, несколько раз в год издававшийся компанией «Сирс, Роубак и К°» в течении 100 лет с 1893 г.

— В нём есть что-то жизнерадостное, — согласился Квиллер.

Это был светлый дуб, покрытый толстым слоем лака, с плетёным вручную сиденьем, спинкой из девяти гнутых прутьев — каждый толщиной не больше карандаша — и глубоким подголовником, на котором был отпечатан декоративный рисунок. Два изогнутых прута-навершия, по форме напоминающих ухо, придавали стулу игривый вид, но выглядели весьма практичными — за них можно было взяться рукой.

— Вероятно, подражание более раннему и дорогому образцу, — продолжал торговец, — с резным подголовником, и стоили такие стулья больше — примерно два доллара пятьдесят центов. Те, которые я видел у нас, все относятся к классу «девяносто четыре цента». Сиденье этого стула было сплетено заново. Я продам его вам за хорошую цену, если интересуетесь.

— Я подумаю, — сказал Квиллер, давая понять, что не собирается покупать стул. — А за колесом обязательно приду через пару дней… Что вы скажете о ресторане напротив? — добавил он. Арнольд провожал его к дверям.

— Слышал, что кормят там хорошо.

— Вы знакомы с Оуэном Боуэном?

— Только через Дерека. Дерек работает там неполный день. Он сказал, что в фойе — где клиенты ждут, пока их усадят, — нужно повесить что-нибудь сверкающее. Мы подумали сообща, и я одолжил им на летние месяцы люстру — уотерфордский хрусталь. Мы привезли её из магазина в Локмастере. А этот ваш из Флориды даже не снял трубку, чтобы сказать спасибо, не говоря уже о том, чтобы послать в благодарность кусок пирога. Пфредди и тот лучше воспитан, чем Оуэн Боуэн!

Часы сообщили Квиллеру, что час ланча «У Оуэна» закончился, а интуиция подсказала, что Дерек, скорее всего, направляется в «Чары Элизабет», чтобы расслабиться и доложить о последних событиях. Квиллер двинулся в том же направлении, задержавшись только для того, чтобы купить хот-дог и два экземпляра «Всякой всячины». По пути он придумал ещё один трюк с участием читателей. Можно затеять перепись «печатных» стульев в Мускаунти! Дать фотографию того, что стоит у Арнольда… Спросить: «Нет ли у вас этого исторического изделия?» Если есть, пусть пришлют открытку. Арчи Райкер подшучивал над затеей Квиллера с почтовыми открытками, но сам прекрасно знал, что подписчики с нетерпением дожидаются ежемесячного задания и обсуждают его по всему округу.

На Дубовую улицу выходили фасады трёх стоящих рядом магазинов, и у каждой витрины висел длинный деревянный ящик с петуниями. «Чары Элизабет» находились в центре, по соседству с ними — агентство недвижимости и стилист. Когда Квиллер открыл дверь, звякнул висящий над ней колокольчик, и к нему повернулись три женщины: Элизабет и две покупательницы пенсионного возраста, одна высокая, другая низенькая. Когда-то эти последние были его соседками в Индейской Деревне.

— Леди! Что привело вас в гнездо лысухи и цапли? — спросил Квиллер.