Котовский. Робин Гуд революции
Шрифт:
Самый старый бульвар горожане предлагают переименовать в Старобирзульский, площадь перед Вечным огнем дополнить монументом жертвам Голодомора и политических репрессий и назвать площадью Памяти, улице Ленина дать новое имя «Базарная», а парк имени Котовского переименовать в парк Святого Николая. Именно в этом парке находился разрушенный коммунистами Свято-Николаевский собор. Сейчас он отстраивается заново у въезда в город, причем в таких масштабах, что церковь с тремя куполами уже сейчас выше кишиневского кафедрального собора.
О необходимости переименовать улицы и сам город жители говорят на все лады уже много лет. Один молодой посетитель интернет-форума иронически
Гуляя по улицам Котовска, с удивлением думаешь о том, что его как будто миновали лихие 90-е с волнами приватизации, продажей и разрушением всего и вся. Основной массив города — одноэтажная застройка, особняков не видно, банки и супермаркеты размещаются в довольно-таки стареньких зданиях с обветшавшими фасадами, на рынке районного значения отнюдь не торгует полгорода, как в Молдове. В городе два фонтана, и оба работают. Словом, никаких примет дикого капитализма в молдавском стиле.
Как же в Котовске прошла приватизация? Оказалось, бюджетообразующие предприятия преобразовались в акционерные общества закрытого типа, и теперь работники, владея акциями, получают в конце года дивиденды. Основные активы города не продавались. Фабрики и заводы не закрывались. Рабочих мест столько, что работать могли бы и те, кто стоит на бирже труда, если бы пособие по безработице, выплачиваемое в течение года, не равнялось зарплате. Конечно, котовчане уезжают на заработки за границу, но массовым это явление не стало. Высококвалифицированную работу, которой город предложить не может, ищут в Одессе.
Котовск кормит железная дорога. Железнодорожники — элита города, как в Кишиневе — банкиры. Машинист получает 5000 гривен (10 000 лей). Обидно: сколько молдавских железнодорожников потеряло работу за годы «экономических экспериментов», сколько обезлюдело населенных пунктов, в числе которых город Бесарабка, когда-то живший «железкой»…
Среди крупных предприятий Котовска — мебельная фабрика, которая поставляет продукцию на Запад. В городе три технических супермаркета, один строительный и продовольственные. Все работают по франчайзингу: местные бизнесмены выходят на крупные торговые сети, арендуют или строят помещения и открывают магазины. (…)
В городе живут по 4 тысячи молдаван и русских и около 33 тысяч украинцев. До нынешнего мэра Анатолия Иванова городским головой был молдаванин Иван Думбрава. Куранты напротив вокзала показывают время четырех часовых поясов, и во все четыре стороны — несовпадение в минутах. Такой здесь город: одни живут по Киеву, другие — по Москве, третьи — и вовсе по своим собственным часам.
Вот как решили в Котовске национальный вопрос. Каждый говорит на том языке, какой знает. Обращаться в государственные органы можно на украинском либо на русском, но отвечают и в целом ведут деловую переписку только на государственном. В Котовске несколько газет, одна из них православная, в каждом номере информация публикуется на двух языках.
Все школы — с украинским языком обучения. Русские закрылись. Дети знают государственный язык независимо от того, родной он или нет. Таким образом, государство терпимо к взрослым, которых переучивать бесполезно, и концентрирует свои усилия
Примечательно, что когда на городском интернет-форуме котовчанам предложили обсудить вопрос о том, не пора ли похоронить Котовского на родной земле, ответы были такими: «А кто будет таможенные платежи платить???»
«Вы целиком его хотите или только череп и десяток костей?»
«Абсолютно согласен, тем более, что он наверняка крещен в православии, только это коммунистам еще надо объяснить… Но мне думается, что котовчанам глубоко пофиг».
Известный историк С. В. Волков в одной из своих книг, вышедшей в 2004 году, констатирует следующий факт: «Молдаване избавились от памяти «батьки», и город недалеко от Кишенева, носивший имя Котовск, теперь называется Хынчешты. Русские же и украинцы терпят Котовского и по сей день — в Тамбовской и Одесской (бывшая Бирзула) областях города и сейчас носят название Котовск, а в Волгоградской области есть поселок имени Котовского — центр административного района. В Санкт-Петербурге есть улица Котовского».
Семья Котовского после смерти Григория Ивановича переехала из Умани в Киев. Весьма примечательно, что даже мебель на новом месте жительства ей покупали за счет кавалерийского корпуса. Своего у них не было почти ничего.
В день похорон комкора Ольга Петровна родила дочь Елену (Лелю), но и эта радость не могла разбавить страшного горя, постигшего семью. И в дальнейшем их жизнь была очень и очень сложной… В 1936 году Ольга Петровна рассказывала о детях, о материальном положении писателю Шмерлингу следующее: «Гриша учится в русской 13-й школе… все отлично. Кончает 6-й класс. Леля — все отлично, в 3-м классе русской 25 школы. Оба пионеры, звеньевые пионер, отряда им. Котовского. Гриша в Учкоме — уважаемое лицо. У Гриши масса работы, сочинение он перешлет позднее. Сообщаем Вам большую новость — у нас с 20/IV рояль Шредера. Купили за 3500 руб. Две тысячи внесли, а остат. в рассрочку. На полгода закабалились, продать нечего, чтобы сколотить тысчонку. Лелечка все свободное время проводит за роялем. В балете занимается, а как не знаю, очевидно хорошо, если она переведена в числе 3-х из 40 во вторую группу еще с самого начала».
Григорий Гигорьевич впоследствии станет востоковедом-индологом, историком и общественным деятелем. О том, как получилось, что сын не пошел по стопам отца, он поведает в интервью А. Беляеву: «Как ни странно, меня с детства, которое прошло в Киеве, никогда не влекло к профессии военного. Может быть, это определялось тем, что меня и мою младшую сестру [Елену, первый муж — Вадим Ильич Пащенко, в 1964 году — заместитель декана факультета иностранных языков по французскому языку, заслуженный альпинист СССР], которая родилась в день похорон отца, воспитывали мама и ее сестра тетя Лиза. А может быть, это было заложено в моей внутренней организации, в самом генотипе.
С раннего детства, которое прошло в Киеве, экскурсии в Киево-Печерскую лавру, Софийский собор, музеи изобразительного искусства оформили мою еще полуосознанную тягу к историческим предметам. Окончив школу, я поступил на истфак МГУ. Но началась война, и на второй курс я пришел только после ее окончания. В это время открылось в МГУ отделение Востока. Все языковые группы были уже сформированы, и меня могли принять только в индийскую группу с изучением санскрита. Так я попал в индологию — чисто случайно.