Котовский
Шрифт:
Контрреволюционное выступление Корнилова переубедило многих из тех, кто до этого еще верил в революционность Временного правительства. В Бессарабии, как и по всей России, началось резкое размежевание революционных и контрреволюционных сил. Соглашатели всех мастей окончательно примыкают к контрреволюционному лагерю и принимают судорожные меры, чтобы сбить волну протеста, вызванного корниловским мятежом.
Но тщетны их попытки. Трудящиеся Бессарабии на многотысячных митингах требуют революционного суда над Корниловым. Эти требования поддерживают солдаты. Они отказываются идти в бой за интересы буржуазии. 26 августа отказался идти в наступление Коломенский полк, а 30 августа на заседании Совета кишиневского гарнизона и полковых комитетов было выдвинуто требование о передаче всей власти Советам и переходу к выборности командного состава в армии и устранения из нее контрреволюционных офицеров и генералов.
Но главным политическим успехом революционных сил в те месяцы можно считать сближение солдатских масс с крестьянством Бессарабии. Солдаты помогали крестьянам проводить конфискацию имущества и земли помещиков. Так было в Бодянах Сорокского уезда, так было в селах Журы и Грозешты Кишиневского уезда, где крестьяне с помощью солдат реквизировали у помещиков весь сельскохозяйственный инвентарь.
Бастуют рабочие, захватывают землю крестьяне, не повинуются своим командирам солдаты. Комиссары Временного правительства растеряны, их донесения тревожны.
Из сводки военио-политического штаба верховного главнокомандования (1-30 октября): «53 братания, 9 попыток насильственного прекращения боевых действий, 7 попыток самовольного оставления позиций, 104 случая неисполнения боевых приказов, 24 требования об увольнении командиров, 64 случая оскорбления лиц командного состава, 100 отказов от занятий и работ, 22 требования о немедленном заключении мира, 8 случаев оскорбления комиссаров Временного правительства».
Временное правительство и генералитет решают остановить демократизацию армии созданием ударных отрядов. Формировались они из наиболее преданных Временному правительству солдат и офицеров. Знамена ударным отрядам вручались черно-красные (красное - цвет революции, черное - готовность умереть за отечество).
Генерал Щербачев требовал создания одного ударного батальона на каждый полк. Полковые комитеты, однако, выступили против этого, и на Румынском фронте удалось сформировать всего два батальона.
Когда в Петрограде был штурмом взят Зимний, монархисты и сторонники Временного правительства пытались скрыть от армии это великое политическое событие. Начальник штаба верховного главнокомандования генерал Духонин распорядился на телеграфных станциях установить специальное дежурство для задержки телеграмм только что созданного Советского правительства. Специальной телеграммой командующим фронтами и другим лицам высшего командного состава Духонин сообщил, что «ставка, комиссарверх и общеармейский комитет разделяют точку зрения правительства (Временного, низложенного.
– Г. А.) и решили всемерно удерживать армию от влияния восставших элементов, оказывая в то же время полную поддержку правительству».
Иллюзорная цель. Непосильная задача. Но как утопающий хватается за соломинку, так и контрреволюция в то время шла на самые крайние меры, чтобы сохранить свои позиции. А на Румынском фронте монархисты и сторонники Временного правительства цеплялись за старое особенно судорожно.
Генерал Щербачев прилагал все силы, чтобы объединить всех контрреволюционеров. И это в какой-то мере ему удается. Заодно со штабом начинает действовать военно-революционный комитет во главе с комиссаром фронта эсером Тизенгаузером и его помощником правым эсером Андриановым. Фронтовой отдел «Румчерода» оказался представленным двумя эсерами и тремя меньшевиками.
По решению Военно-революционного комитета Румынского фронта подобные «комитеты» создавались в армиях, корпусах и дивизиях. Им вменялось в обязанность контролировать телеграф, все поступающие распоряжения, не допускать «самочинных выступлений», подавлять «всякого рода бесчинства и анархию» и формировать «сводную революционную дивизию из трех родов оружия, из надежных, преданнейших делу революции товарищей».
Дивизия эта под демагогическим лозунгом о защите революции должна была выполнять карательную роль, и ее формированию генерал Щербачев уделял особое внимание. 26 октября он предложил немедленно приступить к подбору такого личного состава «революционной дивизии», который явился бы «надежнейшим и преданнейшим делу борьбы с перекатывающимся к фронту восстанием». Снабженную в достатке всеми боевыми средствами дивизию предписывалось сосредоточить к вечеру 30 октября в особо указанных пунктах.
В тот же день меньшевики и эсеры готовились провести экстренный фронтовой съезд. Опираясь на реальную военную силу - «революционную дивизию», - они предполагали навязать фронту эсеро-меньшевистскую политику и тактику.
В некоторые части (особенно в те, которые стояли ближе к Юго-Западному фронту) все же проникло известие о революционных событиях в Петрограде. И в тот же день 32-я дивизия на объединенном заседании полковых комитетов вынесла постановление отправить на имя Петроградского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов телеграмму:
«32-я дивизия приветствует истинных борцов за волю, за землю и мир, сообщает, что в случае если Временное правительство задумает на этот раз устроить трудовому народу кровавую бойню, то все вооруженные силы 32-й дивизии в распоряжении большевиков».
Подобную телеграмму отправила в тот же день 165-я дивизия. А всйоре и весь фронт узнал о том, что власть буржуазии свергнута. Солдаты приветствуют победу Октября, полковые комитеты бойкотируют создание «революционной дивизии», распознав истинные цели генерала Щербачева, и под нажимом солдатской массы армейские комитеты были вынуждены поддержать решение полковых комитетов.
«Считаем сохранение в армии спокойствия и единства лучшим залогом ее верности революции, а участие в формировании может вызвать недовольство и эксцессы в солдатских массах», - заявил комитет VI армии.
Но фронтовой съезд, задуманный меньшевиками и эсерами для объединения всех контрреволюционных сил фронта, все же состоялся. С опозданием на один день начал он работу в румынском городе Романе, подальше от промышленных центров.
Состав съезда: 80 эсеров, 15 большевиков. Обсуждались текущие события и вопрос формирования «революционной дивизии».
Жаркая была схватка. Эсер Андрианов (помощник комиссара) в пылу полемики бросил: «…кто к ним (большевикам.
– Г. А.) присоединится, тот подлежит ответственности как за тягчайшее государственное преступление».
Эсеры и меньшевики готовы были разделаться с большевиками, но не могли не учитывать настроения солдат. И принятая резолюция носила половинчатый характер: «Фронтовой съезд считает выступление большевиков актом революционным, но несвоевременным и недопустимым».
Председатель съезда эсер Лордкипанидзе внес от имени эсеров поправку, в которой осуждался захват власти большевиками. После бурных прений поправка была принята. Большевики покинули съезд.