Шрифт:
Александр Якунин (Невольный)
Котовы и братец
Отдав должное послеобеденному сну, пенсионер Котов вышел из комнаты-спальни в восьмом часу январского вечера. Зевая и почёсываясь под лямочной майкой, он осмотрелся. Увидав в конце коридора свет, Котов недовольно воскликнул:
– Опоньки!
– и поспешил в так называемую гостиную.
* * *
Там, вокруг детской кроватки, в гробовом молчании сгрудились трое: супруга Котова - Нинель Михайловна, их тридцатилетняя дочь Наталья и её гражданский муж Ибрагим.
– Батюшки светы!
– всплеснул руками Котов.
– Кого я вижу? Ибрагимушка! Сколько лет, сколько зим! Уж и
Ибрагим - невысокий, крепко сбитый парень с характерной внешностью южанина, сверкнул глазами:
– Здраствуйте, - сказал он с заметным акцентом.
– Сколко надо просить - не называть меня "Ибрагимушкой"?!
Котов дурашливо заморгал глазами:
– Тю! Интересно девки пляшут, а как же прикажешь тебя величать?
Молодой человек собрал на лбу морщины:
– Есть такой загадка, - сказал он.
– Ну-кась, ну-кась?
– "К" и "Б" сидели на трубэ, "Б" - упало, "К" - пропало, кто остался сидеть на трубэ?
Приподняв одно плечо и скорчив презрительную гримасу, Котов умиленно протянул:
– Фи-и-и, я-то думал! Это, милок, каждый дурак знает: на трубе осталась "И"! Не пойму только, к чему ты это сказал?
– Тсшшшш!
– зашипела, приложив палец к губам, Нинель Михайловна.
– Рустамчика разбудишь!
– Подумаешь!
– усмехнулся Котов.
Усевшись на край дивана, положив ногу на ногу и обняв себя за плечи, чтобы согреться, Котов сказал:
– Вашего Рустамчика пушкой не разбудишь! М-да, Ибрагим, вот, значится, какие дела: два месяца где-то пропадал, а теперь вернулся? Надо полагать, не просто так, надо полагать, денюшку привёз и теперь, надо полагать, заживём мы, как у Христа за пазухой. Верно, зятёк?
Нинель Михайловна сделала презрительную гримасу и обозначила более плотное запахивание на себе видавшего виды байкового халата.
– Котов, прекрати!
– почти не разжимая губ, выдавила она из себя - Сколько можно дурака валять? Пора сменить пластинку! У парня беда, можно сказать, горе, а тебе всё хаханьки, да хихоньки!
Котов поднял бровь:
– Горе-беда? Во как! Умер кто или повесился?
Нинель Михайловна трижды перекрестилась, хотя в Бога не верила.
– Типун тебе на язык. Не умер и не повесился, а самая настоящая трагедия!
– сказала Нинель Михайловна и с видимым удовольствием, первой сообщила мужу, хотя и неприятную, новость - Ограбили нашего Ибрагима, - вот что!! Под чистую всё отняли: документы, товар, выручку за два месяца и автомобиль!
Сморщив опухшее от чрезмерного употребления лекарств, лицо, Нинель Михайловна попыталась выдавить слезу. Не получилось. Наталья - обладательница массивного рыхлого тела, небольшой круглой головы и непропорционально огромных глаз-блюдец, громко всхлипнула.
Котов ударил себя по коленке:
– Вот, едрит твою налево! Я так и знал! Хотите - верьте, хотите - нет, а надысь сон видел: горит дом. А вокруг него Ибрагим бегает, орёт, как оглашенный! Нет, чтобы пожар тушить - бегает и бегает ... М-да! Ну, рассказывайте, как это всё получилось?
– Как, как!
– проворчала Нинель Михайловна.
– Ибрагим арендовал транспорт, набрал в долг шмотья полный кузов и поехал в Калужскую область. Поначалу всё шло замечательно. За неделю почти весь товар разошёлся. Ибрагим начал домой собираться, и тут, вдруг, откуда ни возьмись - бандиты! Налетели, отняли деньги, документы! Хорошо - не убили. Но
– Слава тебе Господи!
– перекрестился Котов.
– Да, погоди ты!
– вспылила, даже замахнулась на мужа Нинель Михайловна.
– Ты чего, наших полицейских не знаешь? Они хуже бандюков. Искать никого не стали, а машину - раз документов на неё нет - конфисковали. Ибрагим им - "документы бандиты забрали", а они - "ничего не знаем, иди отсюда, пока в кутузку не засадили!" А посадили бы, так выкупать Ибрагима пришлось бы. Но и это ещё не всё: хозяин Ибрагима требует вернуть автомобиль и деньги за товар. Дал неделю сроку. Вот такая бедовая беда!
– Это называется - приехали!
– произнёс Котов.
– Что же нам теперь делать? С голоду помирать? Ой-ё-ёй! И кто теперь вашего Ростислава кормить будет? Опять мы с бабкой?! Ой-ё-ёй!
– Котов, что ты за человек!
– покачала головой Нинель Михайловна.
– Только о себе думаешь! А мы тут, пока ты дрых тут, кое-что надумали. Ибрагим - молодец, идейку подкинул по поводу моего младшего братца.
– И что, зачем нам твой братец?
– напрягся Котов.
– А то - после смерти родителей квартирка-то ему одному целиком досталась. Разве это справедливо? Там, ведь, и моя доля есть. Само собой, мне квадратные метры его не нужны, у меня своих хватает. (Нинель Михайловна строго посмотрела на дочь) А вот от денюшек за мою половину я бы не отказалась. Как тебе такая идея?
– А что? Ничего идейка!
– оживился Котов.
– Даже очень ничего! Как же это мы раньше об этом не додумались? Класс! Ну!
– Что, ну?
– Давай, звони братцу. Телефон-то помнишь?
– Помню, да только того, как бы не очень удобно. Или как? Звонить?!
Нинель Михайловна в нерешительности посмотрела на дочь и зятя. Те дружно закивали головами.
Котов оперативно подтащил аппарат. Замирая от волнения, Нинель Михайловна набрала номер.
– Нет никого, - сказала она и быстро повесила трубку.
– Ты, как будто боишься!
– хмыкнул Котов.
– Дольше держать надо. Мало ли. Может, у него расстройства живота. Шутка юмора. Давай, звони! Куй, пока горячо!
Нинель Михайловна повторно набрала номер.
– Алло?! Алло? Братец?
– сказала она в трубку.
– Что-то плохо слышно! Ага, вот сейчас лучше. Привет, братец! Узнал меня? Рад? А уж я как рада! Как у тебя дела? Хорошо? Рада за тебя, а у меня всё плохо. Так плохо, хоть ложись и помирай: болею, братец, ходить тяжело. Голова кружится. Не знаю - помру, наверное, скоро. Что, что?! Кто, кто? Котов? А чего ему сделается - на пенсии груши околачивает, да на нервах играет. Наталья? О, она у меня стала такой красавицей! Замуж вышла. Да, за очень хорошего человека! Сыночка родила. Скоро годик будет. Мальчишка замечательный. Чего? Спасибо, конечно, но особо поздравлять не с чем. Зять никак работу не найдёт. Живём на две пенсии: мою и Котова. Все деньги уходят на лекарство да на оплату квартиры. На еду не остаётся. Чего говоришь? С деньгами можешь помочь? Спасибо, не откажусь. Сколько можешь дать? Сколько? О, нет, братец! Мне этого не надо: я хоть и бедная, но гордая. Милостыню ни от кого не брала и брать не собираюсь. Чего хочу? Денег хочу за половину родительской квартиры. Чего? Приватизировал? Ну, и что? Я дала согласие?! Вот этого не надо! Не надо врать! Что?! Какая же ты сволочь, братец. После таких слов я и знать тебя не хочу! Общий привет! Прощай!