Ковчег Могущества
Шрифт:
– Да, теперь нелегкое бремя ляжет на его плечи, – согласился Анубис. – Ведь именно ему придется унаследовать трон Бехдеда.
Нефтида кивнула и смахнула навернувшуюся слезу:
– Надо бы проведать Геба и Нут. Хотя слова утешения мало что изменят, но всё же…
У Анубиса неприятно сжалось сердце.
– Я пойду с тобой, мама. Не знаю, готовы ли Геб и Нут видеть меня, своего внука и сына убийцы?..
Нефтида не выдержала и разрыдалась.
– Ты же сам говорил, что мы ни в чём не виноваты… – произнесла она сквозь слёзы. – Ах, если бы у Осириса был сын… – сокрушалась она.
Анубис тяжело вздохнул: увы, в Чертоге все знали, что Осирис и Исида не могут иметь детей.
Нефтида и Анубис подошли к двери, ведущей в покои убитых горем родителей. Около неё стоял стражник.
– Входил ли кто-нибудь в покои божественной четы? – поинтересовался у него Анубис.
– Нет, мой господин. С утра в покоях тихо… Даже слишком…
Страшная догадка пронзила Анубиса. Он резко отворил дверь, быстро миновал извилистый коридор. Нефтида едва ли успевала за ним. Прислуги видно не было, Геб и Нут ещё вчера пожелали остаться наедине со своим горем.
Перед Анубисом и Нефтидой предстала страшная картина: на супружеском ложе, застеленным белоснежным покрывалом, неподвижно, скрестив руки на груди, рядом лежали Геб и Нут.
Нефтида вскрикнула и бросилась к ним…
– Оставь их, мама. Они мертвы… – констатировал Анубис.
Рядом с ложем на туалетном столике стояли две серебряные чаши, украшенные извивающимися уреями. Анубис взял одну из чаш: в ней плескалось недопитое вино. Но он тотчас уловил странный запах, исходящий от напитка.
– Это яд. Они отравились… Не захотели больше жить и ушли навсегда. – Печально сказал Анубис и позвал: – Стража!
В спальне тотчас появился стражник.
– Передайте нашему повелителю, что божественные Геб и Нут покинули нас. Их души приближаются к Та-Урсе…
Стражник замешкался.
– Простите меня господин… А кого вы называете повелителем? – решил на всякий случай уточнить он.
– Гора! – последовал краткий ответ.
Воспользовавшись тем, что Нижнее царство фактически лишилось власти, Сет предпринял против него военный поход. Продвигаясь быстрым маршем, его войска разорили уже Аварис и Ону и теперь приближались к Бехдеду. Армия Сета была весьма многочисленной, поскольку к ней примкнули отряды наемников из Ливии, Нубии и Унешека. На протяжении всего пути от Омбоса до Бехдеда воины Сета буквально сметали с лица земли всё живое: грабили, насиловали, убивали, мужчин и женщин уводили в плен, стариков и детей безжалостно уничтожали.
…Подходы к Бехдеду охранялись передовыми отрядами Унуата, его младшего брата Татенена, Анубиса и Нефертума. Когда лазутчики доложили Унуату, что к городу стремительно приближаются полчища неприятельской армии, он сразу же отправил гонцов к командирам остальных отрядов. Сегеры приготовились принять последний бой и, если суждено, умереть достойно.
Анубис поправил свой шлем, изготовленный из электрона[81] в виде головы шакала, и призывно воскликнул:
– Не допустим врага к Чертогу! Умри, Сет – исчадие Апофиса!
Воины поддержали своего командира одобрительными возгласами.
…Гор, Птах, Сехмет и Сешат, жаждавшая отмщения за предательски убитых родителей, Тота и Маат, с немногочисленным отрядом воинов заняли позиции на подступах к Чертогу. Когда же враг окружил город плотным кольцом и начал теснить защитников Чертога, Птах настоял, чтобы Гор увел женщин во дворец.
Сехмет поначалу категорически отказалась оставить мужа, но Птах взревел:
– Уходи! Моя участь предрешена! Подумай о себе и о женщинах, находящихся во дворце! Кто защитит их, если не ты? Они же не умеют сражаться! Воины Сета сначала изнасилуют их, а потом превратят в рабынь!..
Последние доводы мужа заставили Сехмет повиноваться его приказу.
Едва она успела скрыться во дворце, как стрела, пущенная из ливийского лука, поразила Птаха в левое плечо. Но он всё равно продолжал сражаться…
…Сехмет, с окровавленным мечом в руке и в покрасневшем от крови хитоне, вбежала в дворцовый зал с криком:
– Спасайтесь! Нубийцы вот-вот ворвутся в Чертог!
Гор увлёк перепуганных женщин в молельню Ра.
– Пусть она станет нашим последним прибежищем, – обреченно промолвил он. – Теперь нам остаётся рассчитывать только на милость Атума…
Женщины укрылись за мощной дверью молельни и тотчас опустились на колени перед изображением творца Атума, прожившего долгую жизнь и превратившегося на Та-Урсе в золотую пыль. Теперь они молили своего прародителя, дабы он укрепил их дух перед неизбежной смертью.
За дверью молельни послышались крики и бряцание оружия. Гор старался не обращать на них внимания, он внимательно смотрел на небольшую статую Атума. Демиург, прародитель Ра, мастерски изготовленный из бежевого травертина, восседал на кресле. Его грудь украшал золотой нагрудник со вставками из двенадцати камней.
Неожиданно в голове Гора пронеслось: «Первый ряд – рубин, топаз, изумруд. Второй ряд – карбункул, сапфир и алмаз. Третий ряд – яхонт, агат, аметист. Четвертый ряд – хризолит, оникс и яспис». Он вспомнил, сколь часто, будучи ребенком, восхищался красотой этих камней.
В ногах Атума стоял небольшой ковчег[82], на крышке которого были изображены два крылатых хамметета[83]. Между ними, прямо из крышки, возвышалась голова кобры. Той самой, что некогда украшала корону Великого Ра.
Исида и Нефтида стояли на коленях перед изображением пращура, увы, они не были воительницами; за ними – Сатис, Сешат, Хатхор и Баст, приготовившись к смерти. Сехмет с обнажённым окровавленным клинком готовилась к своей последней земной битве и также произносила молитву Атуму. Дверь молельни содрогалась от ударов, ещё немного – она сорвётся с петель и всё будет кончено…
Неожиданно в памяти Гора всплыли воспоминания…
…Ра умирал, призвав Гора на смертном ложе, потому как он был самым младшим и любимым сыном от прекрасной Мут-Нармер.
– Ты помнишь свою мать? – неожиданно спросил Ра у сына.
– Да, отец. Она была очень красива и умна.
– Ты помнишь, как я подарил Мут-Нармер двенадцать драгоценных камней?
– Конечно, она часто перебирала камни… И давала мне поиграть ими… – признался Гор.
– Если будет трудно, найди их… Но будь осторожен…