Ковчег спасения
Шрифт:
– Вообще, вы зачем явились-то?
– Мы хотим всего лишь переговорить с мисс Бакс, если это не слишком сложно.
– Ничем не могу помочь.
– Ничем? – На гладком, почти безволосом лице Клока изобразилось удивление.
– Если уж хотите поговорить, ищите ее сами.
– Хорошо. Я надеялся, что до этого не дойдет, но…
Клок посмотрел на спутника. Тот отложил брошюру и встал. Сложением он напоминал гориллу. Двигаясь вперевалку, пошатываясь, словно отчаянно стараясь сохранить равновесие, свинья прошел мимо, неся черный чемоданчик.
– Куда это он?
– Мистер Лиу, он пошел на корабль. Знаете, мистер Пинк первоклассный техник. Прекрасно умеет ремонтировать. Но, должен сказать, ломать он умеет не хуже.
Эйч повел Клавэйна вниз еще по одной лестнице. Шел он всегда на шаг-два впереди, так что Клавэйн смотрел на его широкую спину и иссиня-черные, с блеском пряди волос. Казалось, хозяин и не думал о том, что «гость» может напасть, попытаться сбежать из чудовищного черного Замка Воронов. Но, как ни странно, нападать и убегать не хотелось. Возможно, тому причиной было любопытство: Эйч наверняка знал о Скади больше Клавэйна, хотя и утверждал, что знает далеко не все. Несомненно, он способен рассказать многое.
Но ведь такое положение дел не может продолжаться долго. Спору нет, хозяин – личность очень интересная, но все-таки Клавэйна похитили. Оторвали от исключительно важного и срочного дела.
– Расскажите еще о Скади. Чего она хотела от Мадемуазели?
– Это не так просто описать… Постараюсь, но вы уж простите, если что-нибудь перепутаю. Я многого не понимаю и, честно говоря, не надеюсь понять.
– Да, я это учту. Рассказывайте, я внимательно слушаю.
Они вышли в зал, заполненный металлическими скульптурами странных форм, напоминавшими сухие струпья и чешуи колоссального дракона. Каждая стояла на отдельном пьедестале с поясняющей табличкой.
– Скади интересовала технология.
– Какая?
– Манипуляции с квантовым вакуумом. В очень широких пределах. Мистер Клавэйн, я не ученый и о многом имею лишь самое поверхностное представление. Но, как я понимаю, основополагающее свойство материи – инерция – определяется на самом деле свойствами вакуума, куда эта материя погружена. Позволю себе предположить, что приемы манипулирования инерцией были бы весьма полезными для сочленителей.
Клавэйн подумал о том, что «Паслен» преследовал его с необыкновенной быстротой. Конечно, это можно было бы объяснить подавлением инерции – как и присутствием Скади на борту во время предыдущего рейса «Паслена». Наверняка она настраивала аппаратуру, проверяла в деле. Так что техника подавления инерции уже реализована, пусть и в зачаточной форме. Но лучше Эйчу узнать об этом не от Клавэйна.
– Мне неизвестно о какой-либо программе, преследующей эту цель, – произнес Клавэйн, осторожно подбирая слова, чтобы не допустить прямой лжи.
– Несомненно, даже у сочленителей такая программа была бы засекреченной. Она требует большой и очень опасной работы.
– А откуда эта технология вообще взялась?
– Вот это самое интересное. Скади… то есть сочленители в лице Скади явились сюда, точно зная о предмете поисков. Будто рассчитывали заполучить финальный элемент, недостающую деталь головоломки. Думаю, вам известно, что операцию сочли неудачной. Выжила одна Скади, и она вернулась назад лишь с горстью добытых артефактов. Но оказались ли они достаточными для реализации технологии, я не знаю.
Договорив, Эйч хитро глянул на Клавэйна и улыбнулся.
Они достигли конца коридора, вышли на галерею с низкими перилами, окаймлявшую огромный, во много этажей зал с косыми стенами. Клавэйн склонился над перилами и увидел вентиляционные отверстия, трубы в крутых черных стенах.
– Я повторю вопрос, – сказал он. – Откуда эта технология взялась изначально?
– От ее владельца. Примерно век назад я узнал ошеломляющий факт: на этой планете уже сотни миллионов лет находится пришелец, потерпевший кораблекрушение, но практически невредимый. Я выяснил, где он прячется.
Эйч замолчал, очевидно дожидаясь реакции Клавэйна.
– Продолжайте, – попросил тот.
– К сожалению, не я первый узнал о несчастном создании. Другие открыли, что пришелец может поставлять ценные материалы, если регулярно причинять ему боль. Это в принципе отвратительно и недопустимо, но в данном случае отвратительнее многажды, поскольку пришелец был в высшей степени социальным существом. И разумным. Представитель древней расы, далеко распространившейся по Галактике. А в обломках его корабля сохранились действующие агрегаты… Кстати, вы не догадываетесь, куда мы держим путь?
Они прошли вдоль стены зала с куполообразным сводом. О его назначении Клавэйн догадаться не смог.
– Среди этих агрегатов были и подавители инерции?
– Похоже на то. Должен признаться, обнаружение пришельца не стало для меня полной неожиданностью. Я знал, чего можно ожидать, поскольку весьма значительное время назад уже встречал подобные существа.
– Человек с меньшим житейским опытом, чем у меня, затруднился бы в такое поверить, – заметил Клавэйн.
Эйч остановился близ угла, положил руки на низкий мраморный подстенок.
– Я расскажу вам больше. Тогда, надеюсь, поверите. Должно быть, вы уже поняли: наша Вселенная – опасное место для жизни. Не сомневаюсь, что сочленители это выяснили досконально. Сколько сейчас известно истребленных разумных рас – тринадцать? Или уже четырнадцать? А пара выживших, к сожалению, до того чужда нам, что невозможно в точности определить, насколько они разумны и разумны ли вообще. Похоже, у Вселенной есть способ искоренять зародившуюся разумную жизнь, если та чересчур зарывается.
– Да, существует и такая теория, – подтвердил Клавэйн, не желая выдавать, насколько слова Эйча согласуются с данными сочленителей, со сведениями Галианы о волках, жадно рыщущих по космосу в поисках разумной добычи.
– Не просто теория. Личинки – назовем так расу нашего пришельца – были загнаны и доведены почти до вымирания. Теперь они живут лишь в межзвездном пространстве, боясь подойти к свету и теплу. Эти несчастные прозябают в постоянном страхе, поскольку знают, как легко выдать себя убийцам. В конце концов они выработали защитную стратегию, которая включает отчаянные, крайние меры. Они неагрессивны от природы, но убеждены в том, что для собственной безопасности можно зачистить слишком уж шумную и любопытную разумную расу.