Ковчег

Пролог.

1.

Близился рассвет. Солнечные лучи наливались прежней силой, живность буйствовала, деревья обрастали почками, ветер приятно холодил по утрам. Зима медленно, но верно, отступала. Сотник, по имени Ризан, более известный в своем отряде, как Резвый, сладко потянулся и вытащил из наплечного мешка подсохшую лепешку. Обильно смазав ее сметаной, солдат с аппетитом откусил большой кусок и мечтательно уставился в предрассветное небо. Новое назначение безусловно радовало его. Ни тебе войн, ни разборок с мятежниками, знай, сиди на стульчике, да делай морду посерьезней, чтобы редкий зевака не полез на охраняемый объект. По крайней мере, так было написано в указе. Да не простом указе, а подписанным рукой самого Великого кагана, чести выше, Ризан еще не удостаивался. Объект же, представлял собой необычный курган. Массивная сопка из черных камней, сохранившаяся из давно ушедших веков. Повышенная важность каменного кургана обуславливалась неким сакральным значением, возможно как-то связанным с магией, но Резвого это

мало волновало. Все, что ему нужно было знать, это то, что он должен охранять эти камни от фанатиков, культистов, недоученных магиков и прочих отщепенцев, которые периодически тут собирались, чтобы устроить оргии и разгульные пьянки под луной. Резвый, бывало, в тайне от своих людей, раскрывал указ и любовался на витиеватую подпись на пергаменте, оставленную рукой самого кагана. Он чувствовал невероятный душевный подъем от осознания собственной значимости, каждый раз, когда смотрел на эту величественную закорючку. В свои неполные сорок лет, а уже сотник, да еще и каган отмечает личным указом, глядишь, скоро до тысячника поднимут, а там, кто знает, может в штаб возьмут. А жизнь у людей из штаба, ой как хороша. Тут тебе и отборная еда, и личный портной, и выделенная комната при любой казарме в каганате, хорошая скидка в лучших борделях, а о количестве золота и алкоголя, говорить даже не приходится. Сотник расплылся в широкой улыбке, рисуя в голове картины, одна смелее другой, как вдруг из сладких мыслей его отвлекла пухлая рука десятника Мики медленно вытаскивающая камень из западного основания кургана. Фантазии Резвого о прекрасном будущем разбились на тысячи ярких осколков.

– Мика, сучий ты сын! – взревел Резвый, вскакивая со стула, – ты куда, паскуда такая, свои лапы тянешь?!

Мика встрепенулся и отпрянул то кургана. Лишний вес, болтающаяся на одном ремешке бригантина и явное опьянение, помешали ему устоять на ногах, и десятник с грохотом упал, покатившись вниз с холма. Солдат проехался пузом пару метров, встал, отряхнулся и уставился на командира слезящимися глазами.

– Мика, – тяжело дыша от гнева, произнес сотник, – ублюдочный ты жирный глист, ты чего это удумал? Отвечай!

Мика виновато посмотрел на Ризана и пожал плечами.

– Мы с парнями, значится… поспорили, – заплетающимся языком начал объяснять десятник.

– Вы, сукины дети, поспорили, значит. Кто достаточно смелый, чтобы стащить камень с объекта, доверенного мне самим каганом? Каганом, Мика! Ты хоть понимаешь, кто это и что от меня зависит! Какой это уровень ответственности! А ты… ты сучья твоя жирная морда…

Резвый начал задыхаться от возмущения, не в состоянии продолжить.

– Ну так это, парням стало скучно, командир, мы не думали, что ты узнаешь. Просто, мы тут уже три месяца торчим, ждем магика твоего, а его все нет.

– И осквернить священные камни, это лучшее, что пришло в эти помойки, что у вас вместо голов?!

Мика надул щеки, раскрыл глаза и понизил голос.

– Говорят, босс, что на камнях-то, черных этих, проклятие лежит. И что кто мол, кто осквернит его, тот джинна призовет. А джинн-то, сам знаешь, желания исполняет.

– Ты, тупица, оскверняешь меня, просто своим присутствием. Я прям чувствую, как тупею вместе с вами, стадо баранов.

– Бозо кончается, – тихо пробурчал Мика, не найдя лучшего оправдания. – Скоро все будут трезвые и грустные, как долго нам тут еще торчать?

– Ах, у них бухло кончается, твари такие, скучно им, значит, ну хорошо же, я вас сейчас развлеку. Ну-ка, пошел и быстро собрал остальных десятников. Я вас, псы затраханные, заставлю на корточках промаршировать двадцать кругов вокруг кургана. Вы у меня полюбите эти камни, как матерей своих. В полном, суки, доспехе, будете у меня бегать под солнышком! Пошел!

Свой приказ, сотник сопроводил мощным пинком под зад подчиненному. Мика, хоть и был в два раза тяжелее командира, удар почувствовал, и быстро побежал за холм, где расположился палаточный городок их отряда.

Резвый пыхтел и изображал всеми силами гнев, но в глубине души был согласен со своим десятником. Указ, хоть Ризан и считал его одним из величайших достижений в жизни, был довольно нелепым. Расквартировать целый батальон из сотни человек, у каких-то древних развалин, было странным и крайне расточительным решением. Особенно, учитывая редкие бунты и напряженную ситуацию на восточной границе каганата. Со дня на день, могла начаться новая Приграничная война, а в это время сотня бойцов прохлаждалась, обрастая жирком на запасах солдатского пайка, щедро выделенного штабом. Еды им с собой дали действительно много, о чем свидетельствовало лицо Мики, становившееся шире с каждым днем. Качество стряпни, конечно, оставляло желать лучшего, в основном это была сухая солонина и черствые лепешки. А вот алкоголя было не в пример мало, и Резвый понимал, что сдерживать растущее солдатское недовольство без хмельного бозо станет скоро совсем невозможно. Стоять на страже в полной боевой готовности, пока не прибудет уполномоченный шаман. Таков был указ. И вот уже три месяца они ждут этого шамана, которого должен был направить штаб с дальнейшими указаниями. Без алкоголя они протянут еще неделю, может полторы, но вот без женщин, становилось уже совсем невмоготу. Конечно, была еще десятник Наварона, статная красавица с аппетитными формами, копной жгучих рыжих волос, собранных в солдатский короткий хвостик

и пронзительными голубыми глазами. Мечта любого изголодавшегося по женскому теплу солдата. Однако под ангельской внешностью скрывался сущий дьявол. Десятник Наварона сумела прославиться по-настоящему садистскими наклонностями в отношении поверженных врагов. Встретив холодный скептицизм в призывных казармах, длинноногая красавица быстро развеяла любые сомнения относительно своей профпригодности, успешно отбив форт «Забава», в составе десятки Ризана. Рядовой Наварона лично одолела в бою на мечах шестерых солдат противника. Она перерезала сухожилия под коленами одним хлестким ударом, оставляя противников живыми и обездвиженными. Затем медленно, смакуя каждый момент, Наварона срезала солдатам лица, вырезала языки, уши и глаза, специально затупленным для этих целей ножом. Вопли и крики, раздававшиеся в процессе, приводили в ужас каждого участника той битвы с обеих сторон. Когда она закончила с последним, оставшиеся противники, наблюдавшие за расправой через бойницы, безоговорочно сдались. Битва за форт «Забава» была выиграна с минимальными потерями, благодаря кровожадности и мастерству рыжеволосой красавицы. Ризана повысили до сотника за успешную операцию и Резвый, преисполненный благодарности, назначил Наварону десятником и своей правой рукой. Так быстро по карьерной лестнице еще не забирался никто в этой части света. Новоиспеченный десятник Наварона обзавелась собственным отрядом, быстро завоевав их беспрекословную верность и любовь всей Ризановской сотни. С тех пор никто из солдат даже и мысли не мог допустить, чтобы соблазнить очаровательную соратницу. Пройдя еще несколько битв, Наварона не изменяла своим садистским привычкам и продолжала линчевать врагов своим любимым способом, навсегда поселив страх в сердцах, как врагов, так и друзей. Поэтому в последние несколько дней солдаты все чаще стали смотреть в сторону крестьянских поселений, где было полно упитанных розовощеких крестьянок и их дочерей. Резвый понимал, что еще немного и его авторитета может не хватить, чтобы удержать сотню оголодавших вояк от разбойничьего налета со всеми вытекающими. Шаман должен был появиться и очень скоро, иначе прольётся кровь, но, что хуже всего, он, Ризан, не сможет выполнить приказ, которым так дорожил. А пока что, парням не помешает немного растрястись на тренировке, где они смогут выпустить пар, да и бозо еще должно хватить им на пару дней. Успокоившись этой мыслью, сотник отправился к палаткам, попутно прочищая горло и вспоминая самые остроумные оскорбления в своем словарном запасе.

2.

Шаман все же успел. Он явился на третий день, после изнурительной назидательной пробежки всей сотни вокруг кургана. Тренировка далась людям Резвого довольно тяжело, сказывалось долгое безделье. Измотанные и трезвые, выпивка кончилась два дня назад, солдаты начали все хуже скрывать свое раздражение. Призывы напасть на близлежащее поселение крестьян становились все громче и чаще, а возражающее рявканье Ризана пользовалось меньшим весом с каждым часом.

Солнце клонилось к закату, сотник сидел на стульчике, хмуро пожевывая кусок солонины, и обдумывал положение. Люди в палаточном лагере начали разводить костры для готовки ужина, а значит, они снова собьются в кучки и начнут обсуждать его, их никудышного командира, который им ни расслабиться, ни повоевать не дает. Кто знает, какая дурость может прийти в их трезвые горячие головы, не охлажденные спасительным бозо. Ветки вяза, у которого расположился Резвый, зашуршали и сверху грациозно спрыгнула Наварона в кожаном доспехе, который она специально попросила изготовить легким и плотно облегающим бедра. Не особенно функционально, но Ризан не возражал.

– Шамана не видно, Резвый, – бодро отрапортовала она, – осмотрела весь западный тракт до самого горизонта. Пусто, пара пятнистых кабанчиков, можем подстрелить потом на ужин.

– Вот, как. Спасибо, Наварона, – отозвался погрустневший Ризан.

Десятник шутливо ткнула командира кулаком в плечо и присела рядышком.

– Не кисни, босс. Парни тебя уважают, любят даже. Несмотря на то, что ты такой зануда. А, впрочем, ты знаешь, как можно быстро вернуть их расположение.

– Мы это обсуждали, Нава, этого не будет.

– Да брось, начальник, – вкрадчиво прошептала Наварона и посмотрела в глаза Резвому, – один быстрый налет. Мы даже убивать никого не будем, погремим мечами, поорем погромче, может спалим пару хат. Селяне сами нам своих баб отдадут. Мы им даже золотишка подкинем за беспокойство.

– Ты сама-то хоть в это веришь?

– Ну если будут сопротивляться, придется парочку разделать. Остальные не полезут, ты ведь знаешь, я умею убеждать.

– Нет и еще раз нет. Это поселение на землях Конгломерата, а у нас союз с королем Дитрасом, если ты забыла.

– Нейтралитет. Никак не союз. Ты же знаешь, эти крысы подпаливают наши деревни на границе временами. Почему бы нам не отплатить им тем же. И парни развлекутся и справедливость восстановим.

– Нава, это мирное крестьянское поселение. Коровы, пастбища, старики, женщины и дети, я сам рос в таком окружении. Я не смогу назвать себя мужчиной, если позволю вам, скотам, спалить это место, только из-за зуда в яйцах.

– Эти «скоты», Резвый, твой отряд, твоя семья. Сколько ты сам-то спалил подобных деревенек? А сколько баб по юности оприходовал в набегах. Или собираешься плести мне сказки, что ты не трогал овдовевших крестьянок. У-у, краснеешь, да, сотник? Уж я-то наслышана.