Кожа в психоанализе
Шрифт:
• Вследствие потребности в постоянном контакте, что мы наблюдаем у симбиотических пациентов.
• Вследствие потребности защитить себя от любого рода контактов (что подразумевает дезинвестицию перцептивной системы), что мы видим в клинической практике с пациентами, которые окружают себя защитной оболочкой.
• Вследствие диссоциации между системой и другим (который генерирует недостаточное внимание к определенным вещам или является неизгладимым следом в неприемлемой системе, которая ограничивает возможности новых восприятий), что мы наблюдаем в клинической работе с шизоидными и диссоциативными пациентами.
Несколько
• Человек с крысами использует для удовлетворения своего сексуального любопытства наблюдение за няней, когда она занималась нарывами на ягодицах (Freud, 1909b).
• В своей статье «О бессознательном», анализируя «орган речи», Фрейд связывает идею кастрации с прыщами и угрями, а также с выдавливанием угрей или прыщей (Freud, 1915a, p. 199).
• Контакт, когда он исходит от могущественного существа, также имеет целительную силу, в частности, при лечении кожных заболеваний (золотухи) (Freud, 1912–1913, p. 42).
• Идея порчи непосредственно связана с греховным действием или с телесным состоянием, а также с запретом на контакт. При нарушении этого запрета наказание проявляется на коже: язвы и нарывы. Очищение также происходит при приеме ванн (Freud, 1912–1913, p. 39–40).
Мы считаем, что из этих четырех соображений то, которое связано с органом речи, является наиболее важным. Фрейд описывает случай пациента, который утверждал, что у него на лице глубокие дыры, которые образовались из-за прыщей или угрей. Обычно, он сдавливает их, с наслаждением наблюдая за тем, как что-то брызжет между пальцами. Затем, однако, он упрекает себя за то, что это привело к образованию глубокой ямки. Фрейд интерпретирует это действие как замещение мастурбации, а озабоченность пациента дырами – как реализацию угрозы кастрации, которая связана с мастурбационной практикой. С точки зрения фаллической фиксации и комплекса кастрации, возможно, интерпретация Фрейда верна, однако телесное дисморфофобическое расстройство указывает на то, что, как правило, имеет место глубокое личностное расстройство, которое проецируется на эстетический аспект. Именно поэтому так важно последующее фрейдовское диагностическое обсуждение, устанавливающее различие между симптоматическим образованием у этого пациента и формированием истерических симптомов. Между выдавливанием угря и эякуляцией есть аналогия, есть даже некоторая аналогия между бесконечными порами кожи и влагалищем. Тем не менее в первом случае (угорь и эякуляция) что-то «брызжет», во втором же случае (поры и влагалище) можно цинично сказать «дыра – это всегда дыра». Сходство словесного выражения, а не аналогия между выраженными вещами является решающим фактором замещения, поскольку имело место преобладание работы со словами над тем, что должно было делаться с вещами.
Пациентка, которая демонстрировала свой гнойничковый псориаз не прекратила бы с удовлетворением выдавливать свои прыщи, заметив что «что-то» вышло из ее кожных образований. Расспрос о ее истории детства показал, что в юности она была очень худой; ее называли Чибис за очень тонкие – как у птицы – ноги, выглядевшие как кожа и кости. По ходу установления связи между ее нынешним поведением и историей детства было высказано предложение, что, получая удовлетворение от созерцания чего-то между ее кожей и костями, ей удавалось вернуть себе ощущение обладания чем-то внутренним, в чем ей отказывало ее прозвище и люди, которые смотрели на нее.
Наконец, в «Толковании сновидений» Фрейд говорит о фурункуле размером с яблоко, который появился у него на мошонке. Ночью ему приснилось, что он без проблем едет на лошади, что было способом отрицания существования фурункула и боли в промежности. В интерпретации своего сновидения он связал область тела, «выбранную фурункулом» (Freud, 1900a, p. 230), с ощущением, когда его место занял другой врач, лечивший очень умную пациентку, с которой Фрейд проделывал всевозможные кунштюки.
Глава вторая. Дидье Анзьё: Я-кожа
Тактильные ощущения как основание
Дидье Анзьё исходит из двух фундаментальных предположений. Во-первых, сензитивность является основным свойством психической жизни, поскольку основанием развития любой психической функции является физическая функция, реализация которой выходит за границы ментальной сферы (Anzieu, 1987а, p. 107). Во-вторых, осязание является фундаментом при условии, что оно блокируется в нужное время (Anzieu, 1987а, p. 152).
По мнению Анзьё, психический аппарат развивается именно благодаря этим базовым предположениям, используя в качестве отправной точки все то, что нам дают биологические по своей природе физические переживания, и кожа здесь играет фундаментальную роль. Эти переживания – как внешнего, так и внутреннего характера – позже будут приобретать иное значение (переозначаться) в процессе взаимодействия с агентом, вызывающим эти стимулы (таким агентом, как правило, является мать), а затем – с обретением способности к символизации – снова репрезентироваться в абстрактной форме, превращаясь в фантазии, символы и мысли.
Посредством физических стимулов кожа снабжает психический аппарат представлениями, которые составляют Эго и его основные функции. Таким образом, становится возможным формирование и развитие той части самости, которую Анзьё называет Эго-кожей, реализующей ряд фундаментальных функций, которые поддерживают способность Эго ощущать, воспринимать, защищать, связывать, поддерживать и интегрировать ощущения, идентичность и энергию. С опорой на Эго-кожу как на основание Эго обретает способность мыслить, а представления – развиваться; Эго он называет Эго-мыслящим.
Патология Эго-мыслящего и Эго-кожи показывает нам, каким образом Эго может задействовать такие физические представления, как кожные ощущения ради того, чтобы общаться с другими людьми и пытаться защитить самость от внутренних и внешних угроз. Это Эго будет тем более патологичным и примитивным, чем большее количество неудач оно демонстрирует в своем абстрактном функционировании и чем больше его потребность в конкретных перцептивных переживаниях, которые не были символизированы или интегрированы друг с другом, чтобы сделать возможным поддержание его существования.
Анзьё преследовал конкретную клиническую цель, когда предполагал, что анализ в случае сложной патологии (нарциссического невроза) или в пограничных случаях должен дать нам возможность диагностировать, какая именно функция Эго отсутствует, и видеть, какого рода аналитическая работа осуществима ради исправления этой нехватки и восстановления данной функции Эго. Чтобы объяснить причины неудач в структурировании Эго, Анзьё обращается к теории привязанности и рассматривает ее связь с психопатологией.