Кожаные башмаки
Шрифт:
Да, все классы посещает Миргасим. И дома трудится — налил однажды в стакан немного масла, керосина, воды, смешал всё, взболтал и поджёг!
— Спасибо, что глаза целы остались, — приговаривала бабушка, смазывая катыком обгоревшие брови и красные, с обгоревшими ресницами веки.
Бывают дни, когда Миргасиму и умыться недосуг, где уж тут уроки учить! Дни осенние коротки. Летом, может, и успел бы, но осенью? Невозможно!
Чтобы снова и снова не услышать упрёков Фатымы-апа за невыученный
— Если завтра не принесёшь, придётся кого-нибудь за твоей тетрадью в командировку послать.
— Я сам побегу!
— Сегодня поздно уже. Но если и завтра не будет тетради…
А что она могла бы завтра сделать? Фатыма-апа и сама ещё не знает. С этим мальчиком следует быть осмотрительной. Неизвестно, что выкинет он в ответ на резкое слово.
— Если завтра не принесёшь…
— Принесу! — неожиданно для самого себя выпалил Миргасим.
Сказать «принесу» не так уж трудно, а как принесёшь, если в тетради пусто? Ребята пишут вон как бойко, но у Миргасима времени не было письму обучиться.
— Не горюй, — утешает Миргасима Фаим-сирота, — принеси мне луковицу печёную или картошину варёную, и за это я завтра, до звонка, напишу урок в твоей тетради.
Пишет Фаим замечательно, лучше всех в классе. Рука у него привычная, дядя Саран задолго до школы письму обучил. Как сам учился, так и племяннику показал. Сам-то Саран-абзей учился до революции, тогда грамоты своей у татар не было, пользовались они грамотой арабской. Мы пишем от левой руки к правой, а по арабской грамоте надо строку от правой руки к левой вести. Вначале Фаим в школе тоже строку всё с правого края начинал, но привык постепенно и всех по письму обогнал.
Миргасимову работу он быстро сделал, как раз к началу урока. Смотрит Миргасим в свою тетрадь, любуется. За такое письмо красивое не то что луковицы, даже куска сахара не жалко.
— Ешь, Фаим.
Тут апа взглядывает на Миргасима:
— Тетрадь принёс?
Миргасим смело выходит, кладёт на стол раскрытую тетрадь.
Апа взглянула, брови её вверх поднялись:
— Не пойму, твоя это тетрадь или Фаима! Сразу видно, что Фаим тут потрудился.
Ребята так и уставились на учительницу: ни у кого она ни слова не спросила, ничего не видала, а всё узнала, угадала…
Зажужжал класс, будто улей растревоженный:
— Кто сказззззал-ззал-ззал?
Фатыма-апа подняла Миргасимову раскрытую тетрадь:
— Что тут написано? Читайте вслух.
И класс прочитал:
— улиМ алым амаМ.
— Теперь посмотрите в свои тетради и прочтите вслух.
— Мама мыла Милу.
— Фаим снова начал, как дядя Саран, от правой руки к левой строку вести, — сказала учительница. — Вот и получилось у него «улиМ алым…».
— Амам! — подхватили ребята.
— Потому что я торопился, — оправдывался Фаим. — Вот посмотрите, в моей тетради всё правильно.
Пришлось Миргасиму поискать себе другого помощника.
— Фарагат, напиши за меня, у тебя в домашней тетради всегда пятёрка.
— Без мамы не могу. Мы всегда вместе уроки пишем. Если мама занята, мне в тетрадку старшая тётя уроки пишет…
Пошёл Миргасим к Абдулу-Гани:
— Ты уроки сам делаешь?
— А как же!
— Напиши за меня.
— Нельзя. Зианша-абый знаешь какой теперь сердитый? Линейкой дерётся, в угол ставит. Что поделаешь? Он учитель, а я учителев родной брат. Кому пожалуешься?
И всё же нашлись добрые люди — работяга Темирша, сестра его длинная Разия и малютка Аминэ — все трое. Как могли, так и помогли.
Темирша упражнение буква за буквой аккуратно вывел. Разия задачку записала. Аминушка тихо-тихо на столе сидела, в тетрадь глядела и вдруг как подхватит, как потащит в рот! Съесть не съела, но чернила размазала, страницы смяла.
— Т-ты д-дома ут-тюг-гом прогладь.
— А кляксы?
— Отогни скрепки, осторожно вынь испорченные листки, — посоветовала умудрённая опытом Разия, — вставь сюда листки из другой тетради, загни скрепки, перепиши всё сначала, и сам бог даже через четыре дня и то ничего не узнает.
Миргасим всё сделал, как ему сказали, перешил тетрадь, переписал упражнение и задачу. Но цифры, какие Разия поставила, он не сумел как следует разобрать, получилось приблизительно. Да зато как чисто, красиво!
— Теперь видно, Миргасим, что ты сам потрудился, — сказала на другой день Фатыма-апа, проверяя его тетрадь. — В задаче сказано: «У девочки было два яблока, мама дала ей ещё два. Сколько стало яблок?»
— Четыре.
— Правильно. Если к двум прибавить два, будет четыре. Почему же ты в тетради поставил девять?
Миргасим молчит. А что говорить? «Аминэ тетрадь сжевала, цифры языком слизала?» Да, ему-то сказать было нечего, но Фатыма-апа говорила не умолкая:
— Интересно… Одни страницы в клетку, другие в линейку. Выдрал из тетради для письма, чтобы починить тетрадь по арифметике? Интересно… Хорошо ты потрудился…
Взяла со стола ручку, обмакнула перо в красные чернила и нарисовала в Миргасимовой тетради удивительно красивую кудрявую двойку.
— Это тебе за задачу.
Пониже вывела ещё одну двойку, такую же нарядную, фасонистую:
— Это за тетрадь.
Вечером бабушка, как всегда, поинтересовалась:
— Фатыма-апа тебя спрашивала? Что поставила?