Кожаные капюшоны

Басов Николай Владленович

Глядя в спину спускающемуся с холма Лотару, Сухмет сокрушённо прошептал:

— Это самое невероятное преуменьшение, какое я слышал, похоже, за две тысячи лет своей жизни.

Глава 11

Когда Лотар и Сухмет прошли площадочку перед храмом и остановились у входа, сзади запела какая-то птица. Голос её был спокойным, она даже не пела, а доброжелательно щебетала, но стая диких голубей снялась и унеслась в противоположную от дороги сторону.

Лотар проводил

их взглядом. Он понимал, что это неспроста, вот только знать бы, что это значило? Потом он вытащил Гвинед. Впервые за много лет шелест его меча, выходящего из ножен, не вселил уверенности. У Лотара было пакостное настроение, он чувствовал, что разбудил какие-то силы, с которыми теперь не может справиться, и это казалось не совсем справедливым. Ведь он почти не выбирал себе жизнь, судьбу, путь. Он всего лишь служил добру, как понимал его, и учился, как полагается воину, который надеется стать мастером.

И вот теперь он стоит тут, перед храмом, и готовится к бою, в котором, возможно, проиграет. Нет, втайне от Сухмета он готовился к смерти, а не к бою.

Впрочем, конечно, не втайне. Сухмет всё понял и не одобрил его:

— С таким настроением идти в бой — последнее дело. Ты же дракон, ты же Лотар Непобедимый.

— Не знаю, что-то гложет, что-то…

— Всё просто: ты берёшь одного, я беру другого. Так, даже Сухмет пытается составить ему компанию. Дожил. Он прислушался: колокольчик звенел, но не очень сильно. А может, просто он уже не различает нюансов? Всё-таки с того мгновения, когда цахоры показались на дороге, он звякает почти беспрерывно…

— Ладно, я действительно дракон. Посмотрим, что это значит.

Они вошли в храм, и цахоры повернули к ним головы. Двое стояли у алтаря, что-то ели, как совсем недавно Лотар с Сухметом. А двое других лежали в углу… Нет, уже сидели! Они сидят?!

Их способность восстанавливаться потрясла Лотара. Прошло чуть более часа, как они были убиты, а они уже едва ли не готовы опять взяться за меч.

Те, что ели, так и не сняли капюшонов. Один из них спросил:

— Недобитый из банды этих дураков?

— Не похоже, — ответил другой. — Кажется, какой-то другой дурак.

— Я Лотар Желтоголовый, — сказал Лотар. — Вы идёте на Западный континент, чтобы убить меня. Не нужно идти так далеко, я тут.

Лязг тяжёлых ятаганов заглушил его последние слова. Цахоры наконец всё поняли. “А они не очень догадливы”, — решил Лотар и бросился вперёд.

На мгновение ему показалось, что он заметил у самой двери Бошинака, но сейчас это было не важно.

Первые же удары цахоров показались Лотару оглушающими. От их силы заныла даже сломанная рука, хотя Лотар ещё не решался пустить её в дело.

Один из Капюшонов вдруг произнёс совершенно спокойным голосом:

— Возьму второго, а ты придержи этого.

И цахор, который был чуть повыше ростом, куда-то исчез. Скорость, с которой он передвигался, была невероятной. Вообще, решил Желтоголовый, пришла пора изумляться… В том числе и собственной неподготовленности.

Осторожно, словно его намерения могли кого-нибудь обмануть, он вытащил из ножен Акиф. И опробовал его на лёгком касательном блоке. Удар цахора рука в общем держала, и это было уже хорошо. Но ведь в углу стремительно восстанавливались двое других Капюшонов. Они оживали прямо на глазах.

Внезапно из груди цахора, бьющегося с Лотаром, стала вырастать ярко-жёлтая сфера величиной с апельсин. Затем она отделилась и, ускоряясь, словно её подталкивали сзади, поплыла на Лотара. Он успел поднырнуть под этот магический выпад и тут же атаковал ноги противника.

После магического выпада даже лучшие бойцы вынуждены замедляться, чтобы восстановить потерянные силы, но этому в капюшоне, казалось, всё было нипочём. Он только молотить своим ятаганом стал не так сильно, но скорость и давление на противника не уменьшал.

Лотар так и не достал его снизу. “Жаль, было бы проще, если бы я его всё-таки одолел”, — решил Желтоголовый.

— Цахор, — предложил он, — сними капюшон.

— Мы снимаем капюшоны, когда добиваем противника, а ты ещё держишься, Лотар. Но я сниму капюшон, когда ты не сможешь сопротивляться, потому что тогда я возьму твою жизнь и присоединю к тем, которые уже собрал.

Вот в чём дело, они живут не одной своей жизнью, а собирают жизни жертв. Об этом Лотар где-то читал, только не знал, что встретится с подобным существом вот так — лицом к лицу, клинок в клинок.

— Ну, я надеюсь…

Дальше он не сумел ничего добавить, потому что цахор, который убежал добивать Сухмета, вдруг обрушился на него сбоку, и пришлось крутиться как юла. В конце концов он прижался спиной к стене храма.

Неужели Сухмет погиб? “Странно, — подумал Лотар, — я ничего не почувствовал, а должен был. Нет, этого не может быть…”

Цахоры, атакуя Лотара вдвоём, стали чуть более уверенными и чуть более беспечными. Желтоголовый вдруг заметил, что тот, с кем он разговаривал, слишком далеко проносит свой меч после удара. Это давало возможность… Лотар пока сам не знал, какую именно.

Вдруг двое других цахоров с оружием в руках затопали к дерущимся. “Они не хотят упустить свою долю моей жизни, — решил Лотар. — Боятся, что приятели их обделят… Всё, пора уходить”.

Он сделал несколько обманных движений, раскачивая устоявшуюся “вилку” своих противников, а потом кинулся на того, с кем разговаривал, когда противник в очередной раз не подтянул меч. Гвинед прошелестел в воздухе, словно обрёл собственный разум.

Голова цахора покатилась по полу. Чёрный капюшон, тоже разрубленный этим ударом, откинулся назад тяжёлой бесформенной пеленой. Лотар проводил голову взглядом… Это был череп, тёмная кость, окружённая вместо плоти странной, неяркой, красноватой аурой.