Козыри богов
Шрифт:
Заходить в дом к Мире, где я квартировал, необходимости не было. Всё самое ценное - Меч, таинственный шарик, позналь Иденса и кошель с остатками денег - я постоянно носил при себе. Пока шёл по Парме, постоянно ловил на себе любопытствующие взгляды - события на стадионе очень некстати сделали мою особу чересчур популярной. Однако "врагом народа" меня ещё не объявили, а потому и задержать никто не пытался. Чтобы сбить возможных преследователей со следа, я вышел из города через северные, выходящие к реке ворота и прошёл до таможни. Сначала намеревался выйти вообще через восточные, но уж слишком большим получался крюк, который пришлось бы давать вокруг города.
Таможенники -
Через несколько сотен метров, когда последние строения Пармы скрылись из вида, я причалил к берегу, спрятал байдару в кустах, а потом прямиком по лесу добрался до указанной А-Ту дороги. К этому времени уже начинало смеркаться, но сосну, о которой шла речь, я успел найти и удобно обосновался недалеко от неё в густых зарослях ельника. Дорога оказалась совсем новой, малоезженой. Её мостили толстыми стволами деревьев вдоль, а потом другими, потоньше - поперёк.
Ждал я довольно долго. Уже совсем стемнело, когда со стороны Пармы показался двигающийся огонёк. Когда он приблизился, то оказался дорожным факелом на передке небольшого фургона, влекомого двумя волами. Колёса дробно тарахтели по брёвнам дороги, промежутки между которыми ещё не успели забиться землёй. Волами правил крестьянин по имени Ликки. Напротив сосны он остановил повозку. Дверца фургона отворилась.
– Светлый, это я, - услышал я голос своего бывшего адъютанта.
Я вышел из своего укрытия и, провожаемый более чем удивлённым взглядом Ликки, присоединился к А-Ту, которое тут же дало распоряжение вознице:
– Езжай вперёд до первой стоянки - там переночуем.
– Куда ведёт эта дорога?
– поинтересовался я.
– В Орими, - ответило А-Ту.
– В Орими? Но тамошние охотники утверждают, что такой дороги нет!
– Она только строится. Без связи с другими государствами, без торговли жить очень трудно. Хотя и безопаснее. До Орими осталось проложить примерно полторы дюжины силей тракта.
– Ликки - твой доверенный человек?
– поинтересовался я.
– Нет. Почему ты так решил? Он просто нанят для поездки.
– Но ты, не скрываясь, называешь меня Светлым. Думаешь, он будет об этом молчать?
– Конечно, нет. Он будет рассказывать об этом всем и каждому.
– У тебя могут быть неприятности.
– Могли бы быть, вернись я назад. Но я не хочу возвращаться. В последнее время я всё чаще вспоминаю то недолгое время, когда мы жили в Одессе. И когда сравниваю его со всем тем, что делается в Парме сейчас, на меня наваливается какая-то тёмная грусть. Кругом ложь, лицемерие, зависть.
– И что ты собираешься делать?
– То, что должен делать адъютант, Светлый. Если, конечно, тебе нужен адъютант...
– Адъютант? Пожалуй, не нужен. Но не спеши огорчаться. Я хотел предложить тебе другую должность.
– Какую?
– Должность лад-лэда. Точнее, лад-лэдо.
– Ты смеёшься надо мной, Светлый?!
– Отнюдь.
И я рассказал А-Ту всё то, что со мной приключилось в Окотэре.
– Вот и получается, что я сейчас незаконный правитель этого государства - законным может стать только бепо. Но если я объявлю, что передал власть
– Процветающее государство среди бесплодной и безводной Божьей Столешницы?
– изумилось А-Ту.
– Но, Светлый, как ты себе это представляешь?
– Не такая уж она и безводная. Воды на Божьей Столешнице очень много. Я ещё не встречал такого: долина вся пронизана подземными реками как тело кровеносными сосудами. Правда, на поверхность эти реки выходят не слишком часто, только в виде небольших источников, и во всех этих местах уже построены дрогоуты. А под Окотэрой, расположенной в низине, столько воды, что можно всё вокруг неё на многие сили превратить в цветущий сад...
– ...изгаженный крысобаками, - саркастически усмехнулось А-Ту.
– Кстати, о крысобаках, - продолжил я своё прожектёрство.
– Да, люди боятся их, прячутся на ночь за надёжными стенами, с ожесточением отбиваются от набегов. Но ни один человек не пойдёт вглубь долины с тем, чтобы выслеживать и убивать этих тварей... если за это не платить! Если же это дело будет сулить хорошую прибыль, то в ход пойдёт всё: сети, арбалеты, ловушки, западни... да мало ли ещё чего! Платить, положим, по катиму за пару крысобачьих ушей...
– Уши? Зачем они нужны? Платить надо за хвост.
– Чем же хвост лучше пары ушей? Он же во много раз тяжелее.
– Но полезней. Мне рассказывал Тико Тони, что хвост крысобаки хоть и противен на вкус, но имеет очень большую целительную силу, от множества хворей помогает. А если его на солнце провялить, то он до-олго хранится. Вяленым его моряки с собой в плавание берут - помогает от зубопада-болезни.
– Вот видишь!
– я многозначительно поднял палец.
– Дело-то может ещё и прибыльным оказаться! Глядишь, кто-нибудь даже додумается крысобачью ферму организовать. А ещё одним источником благосостояния может стать Кошка Лоп. Белые полосы этой горы - превосходный мрамор, из которого можно строить дворцы, святилища. Этот товар быстро нашёл бы покупателя. Что скажешь?
А-Ту надолго задумалось, а потом сказало:
– Ты предлагаешь мне престол. Что ты хочешь взамен?
– Да, многое изменилось за эти годы... Раньше бы у тебя такой вопрос не возник. Впрочем, твоя правда. Есть у меня на этот счёт кое-какие планы...
Дорога, которую жители Пармы прокладывали к цивилизации, очень отличалась от остальных путей Ланелы. Во-первых, как я уже упоминал, её мостили брёвнами. Почти совсем прямая, она пролегала между стеною стоящими высоченными вековыми деревьями. Создавалось впечатление, что едешь по дну довольно немелкого каньона. Обочин у дороги практически не было, съехать с неё не позволяли густые заросли. Для того чтобы встречные караваны могли разминуться, полотно строилось двойной ширины. Лишь изредка встречались отвороты, ведущие к вырубленным делянкам, предназначенным для отдыха и ночёвок. На одной из них, находящейся метрах в пятидесяти от дороги, мы и остановились. Здесь были сооружены небольшой бревенчатый сарайчик, стол со скамейками под навесом да маленький очаг с небольшим запасом дров. Ножками как стола, так и скамеек служили пни срубленных деревьев. Строители всё изготовили основательно и хитроумно, без единого столь дефицитного в здешних местах гвоздя. Рядом в ложбинке тихо журчал ручей. На столе лежали несколько чистых глиняных тарелок, стояли четыре берестяные кружки. Не стоянка - мечта туриста!