Козыри богов
Шрифт:
"Странно, что он вообще шевелится,- подумал я.- Те, в коридоре, хоть и здоровее намного, а "отдыхают" в полном нокауте".
– Чёй-то пожалел я его,- словно отвечая на мои мысли, сказал Гена.- Старенький, да без оружия...
– Как это жестоко! Как это жестоко - бить человека по лицу!
– произнёс лежащий старческим дребезжащим тенорком, медленно опуская руки. И я узнал его. Именно этот старик поставил мне инъекцию наркотика перед допросом. Судя по пустому шприцу на подносе, Рови тоже уже успел получить дозу.
– А это не жестоко?
– я покрутил шприц
– Это... Да, это, конечно... Очень, очень... Но это же по приказу императора! Сам я не желаю ничего плохого этому человеку.
– Да ведь и я, лейб-лекарь, тоже на тебя зла не держу,- ответил ему Гена.- Будь по-другому, ты, может быть, и не встал бы уже.
– Так это сам лейб-лекарь?
– удивился я.
– Он,- кивнул гвардеец.
– Вот именно!
– гордо задрал старичок свою бородёнку.- Я лейб-лекарь императора лэд Тико Тони, и требую уважения к моему званию, к моим знаниям и, в конце концов, к моему возрасту. Я пожалуюсь императору, и вас примерно накажут. Кто здесь старший? Как звать? Чин?
– Старший здесь я, лад-лэд Олин Апри. Генерал.
У старичка мигом отвалилась челюсть и пропала спесь.
– Апри? Здесь? Ты меня убьёшь?
– Нет. Объявляю тебя военнопленным, а потому отвечай на вопросы. Его пытали?
– кивнул я в сторону Рови.
– Н-нет. Я ещё только лишь подготовил его для допроса.
Я про себя облегчённо вздохнул и продолжил:
– Когда за ним придут?
– Скоро. Вот-вот должны...
– Ещё вопрос. Куда выходят двери тюрьмы?
– Одни - в подземный ход, по нему, догадываюсь, вы и проникли сюда. Вторые- в караульное помещение подземной части дворца. Там Неутомимые, отдыхающая смена.
– Понятно. Гена, отвечаешь за лейб-лекаря. Доставить его в Одессу.
В камеру заглянул Коля:
– Готово, Светлый, всех отомкнули!
– Наших сколько?
– Шестеро. С лейтенантом - семь. И, кроме них, ещё дюжины две острожников. Что с ними делать?
– Потом разберёмся. Забирайте всех и отходите. Лейтенанта придётся нести на руках, сам он дня два ходить не сможет. Со мной в группе прикрытия остаются Петя и Дима.
За ведущими в караулку дверями никакой тревоги не чувствовалось. Видимо, там привыкли к раздающимся отсюда ударам и крикам, а потому и беспокойства не проявляли. Однако, по словам лейб-лекаря, сюда вскоре придут, чтобы доставить лейтенанта на "пытальник" и, увидев разгром, кинутся вслед, а с нами - усталые, измождённые люди. Надо задержать погоню.
Пока я аккуратно по всему периметру заваривал Мечом ведущие в караулку двери, Петя и Дима растащили до сих пор валяющихся кулями тюремщиков по камерам и заперли их там. Пока-то до них доберутся, пока те расскажут, что произошло! Затем мы вышли через заднюю дверь. Я также добросовестно заварил и её.
Я отходил последним и, уже подходя к концу подземного хода, к железной винтовой лестнице, подумал:
"Жаль, Аррутара нет. Завалить бы эту нору к чёртовой бабушке! А может, и без Аррутара справлюсь?"
Я подождал до тех пор, пока последний человек поднимется по лестнице, а потом представил,
– Светлый, что случилось? Ты цел?
– послышался сверху встревоженный голос Пети.
– Всё нормально, сейчас вылезу. Ещё только одно дело сделаю,- бодро ответил я. Внутри меня опять взыграл живущий в душе пацан, и, подталкиваемый им, я вырезал на стене большими буквами: "Здесь был Олин Апри. Горячий привет императору. 17 сопоната 8855 года", и только после этого поднялся наверх.
На полу домика валялся без чувств его хозяин: видимо, проявил излишнее любопытство. Я прикрыл дверь домика и оглянулся. Прямо посередине улицы темнел здоровенный прямоугольный провал: изрядный кусок грунта рухнул вниз вместе с тем куском скалы, который перекрыл подземный ход. Ай-яй-яй, что ж это я так неосторожно! Хорошо ещё, что ночь на дворе, по улицам никто не ходит!
Одесса,
сопоната 8855 года
Тико Тони временно поместили в караульном помещении - лёгкой летней времянке, у которой даже пола не было. Дверь караулки запоров не имела, и гвардейцы, поместив сюда лейб-лекаря, просто подпёрли её снаружи палкой. Когда я зашёл внутрь, Тико степенно сидел на кровати, сложив на коленях руки. На столике стоял поднос с нетронутой пищей.
– Отчего не кушаешь, лэд?
– спросил я его.- Или боишься, что еда отравлена?
– С такого разбойника, как ты, станется. Узнал я тебя: месяца два назад готовил тебя к допросу, а сейчас ты хочешь мне отомстить.
– Я не воюю со стариками. Снимаю с тебя статус военнопленного. Ты свободен. Правда, пока не окончится война, только в пределах Априи. Так что ты совершенно напрасно утруждал себя, делая подкоп.
– Откуда ты узнал про подкоп? Твои люди подглядывали за мной?
– Посмотри на свои руки, лэд. Вчера они были чистыми и ухоженными...
Лейб-лекарь бросил взгляд на свои ногти - обломанные, с чёрной "траурной каймой" - и спрятал пальцы в кулаках.
– Будешь меня допрашивать?
– Допрашивать? Вовсе нет. Допрашивают узников, ты же, повторяю, свободен. Я просто хочу поговорить с тобой, как приличествует благородным лэдам.
– А если я не пожелаю с тобой разговаривать?
– Мне останется только сожалеть об этом.
– Так я что... я могу идти?
– Изволь.
Старик поднялся и, расправив складки своего балахона, гордо вышел наружу. Впрочем, уже к вечеру этого же дня А-Ту доложило мне, что лейб-лекарь попросит аудиенции.
Одесса произвела на лэда Тико такое же впечатление, как и на техников.
– Светлый лад-лэд, я удивлён! Я никогда не видел так много счастливых лиц,- возбуждённо заговорил он прямо с порога.- Дозволь мне жить в твоём ладстве!