Крах тирана
Шрифт:
– Значит, нельзя допустить, чтобы каджары напали сразу всеми силами, – предложил Амирасулав.
– Другого выхода нет, – согласился Чупалав. – Но надо придумать, как это сделать.
Даже если бы это удалось, сил все равно было недостаточно, пусть бы даже дрались и женщины, как они и собирались. Но знали предводители и то, что остальные горцы не оставят их один на один с полчищами Надира.
– Мы и не будем одни, – уверял Галав Бацадинский. – Никто в горах не останется в стороне от святого дела.
– Мы разослали письма наших алимов и получили ответы, – подтвердил Амирасулав. – Скоро подойдут сильные
– Верно, – поддержал его Дамадан из Мегеба. – Все придут.
– У многих руки чешутся расквитаться с Надир-шахом, – добавил Шахбан из Обоха.
Каждый называл аулы и целые общества, откуда ожидалась помощь.
– И не только они, – говорил Мадилав из Чоха. – Придут и те, по чьим землям уже прокатилась шахская нечисть. Они горят желанием отомстить Надиру за все.
Чупалав понимал, что и этого будет маловато, но знал и то, что ратное искусство и сила духа многократно умножали силы горцев.
– Главное, чтобы все явились вовремя, – беспокоился Амирасулав. – Иначе толку не будет.
– А если явятся слишком рано? – размышлял Чупалав. – Людей-то мы прокормим, а как быть с их лошадьми?
– Чем скорее, тем лучше, – успокоил его Амирасулав. – Разберем их по аулам. А лошади найдут, что пощипать. Лучше подумайте, каково Надир-шаху с его полками. Наши люди, уходя в горы, не оставляют им ничего.
– Пусть едят друг друга, – сказал Чупалав. – Все остальные мерзости они уже совершили.
– И чего им дома, в богатой Персии, не сидится? – удивлялся Хвелав, который предводительствовал согратлинским ополчением. – У нас они найдут только смерть и позор.
– А ты что скажешь? – обратился Амирасулав к присутствовавшему здесь же Ширали.
– Вам следует знать, о храбрые воины, что войско Надир-шаха не так едино, как может показаться, – с готовностью отозвался Ширали. – Большинство его ненавидит, но вынуждено служить под страхом смерти. Другие воюют ради наживы. Но ради славы Надир-шаха – никто. К тому же полки его собраны по народам: персы, курды, узбеки, афганцы, туркмены, грузины, индусы и прочие – из тех, кого завоевал Надир-шах. Все они – бывшие враги и по-прежнему ненавидят друг друга. Вы же воюете за общую свободу и за единую родину. Пусть вас меньше, но вы сильнее.
– Если разбить один полк, придет ли к нему на помощь другой? – спросил Амирасулав.
– Только если поймет, что и сам погибнет, не оказав помощи соседу, – сказал Ширали, – или если тысячник-минбаши начнет рубить головы неисполняющим приказы.
– А если убить этого минбаши? – спросил Чупалав.
– Тогда побегут, как овцы, и будут давить всех, кто окажется на их пути.
– А как вооружены их всадники? – продолжал спрашивать Амирасулав.
– Шлем с бармицей – кольчугой, закрывающей шею, – объяснял Ширали, – потом сама кольчуга, на груди и спине еще стальные латы. А из оружия – сабля, нож, топор и щит.
– Верно, – подтвердил Чупалав, имевший дело с такими всадниками в Джаре. – У некоторых и на конях доспехи. Чтобы такого убить – постараться надо.
У горцев было еще много вопросов, Ширали готов был отвечать на каждый, потому что не меньше горцев желал уничтожения чудовища, звавшегося Надир-шахом.
Между делом шангодинец спросил Ширали о том, каков официальный титул Надир-шаха, потому как он слышал, что величают
По мере того, как Ширали называл титулы Надира, которые смог припомнить, горцы не смогли удержаться от смеха.
– Тень Аллаха на земле! Шах шахов! Владыка мира! Государь – мирозавоеватель! Победоносный меч судьбы! Уникум эпохи! Второй Александр Македонский! Гроза вселенной!
Но когда Ширали достал монету Надира и показал вычеканенную на ней надпись, горцы уже откровенно хохотали, передавая монету друг другу:
– Шах Надир, подобного себе не имеющий и четырех частей света обладатель!
– Рожден царем вселенной, царем царей!
– Кто сей есть?
– Шах Надир!
– Веселиться будем, когда победим, – прервал их смех Амирасулав. – А победить будет нелегко. Даже если вы сильны, как тигры, вам придется стать львами. Не забывайте, что на каждого бросится стая шакалов. У каждого из ваших отрядов будет своя битва, но сражение будет на всех одно.
Наутро Чупалав повел гостей смотреть арсенал, накопленный для битвы.
– Если кому-то чего-то не хватает – берите, – предлагал он. – Все это мы приготовили для вас и ваших воинов.
Гости пробовали сабли и кинжалы, топоры и щиты, луки и стрелы, растирали в пальцах порох, проверяя его качество, целились из трофейных ружей.
– У нас и своего немало, – говорили горцы. – Но кое-что пригодится.
Новыми были для них узкие кинжалы, которые делал Мухаммад-Гази. Ими можно было проникнуть между тяжелых каджарских доспехов.
– Еще будут кольчуги, – напомнил Ширали.
– Тоже не помешает, – говорили горцы.
– И сами возьмем, и людей пришлем.
Когда они собрались уезжать, нагрузив коней понравившимся оружием и припасами, вдруг послышалась бойкая мелодия зурны.
– У вас что, праздник? – удивлялись гости.
– Или свадьба?
Чупалав и сам был удивлен тем, что происходило вокруг.
Повсюду шли жаркие состязания. Чупалав и сам подумывал устроить что-то подобное, но не решался об этом сказать. Горцев не надо было учить воинскому мастерству. Строгое воспитание и суровая жизнь, полная опасностей и борьбы за существование, с детства выковывали из горцев отменных воинов, людей сильных, ловких и не знавших страха. Чувство собственного достоинства они впитывали с молоком матери, а мужество и свободолюбие, сплоченность и верность родине были в горах так же естественны и необходимы, как воздух, как хлеб и вода, как кинжал на поясе и папаха на голове.
Состязания возникали будто сами собой, но на самом деле тому была причина. Надвигавшаяся опасность рождала в людях потребность проверить свои силы и показать свою удаль.
Соревновались все: и молодежь, и аксакалы. И молодость еще не была залогом победы. Опыт тоже брал свое.
Любимое занятие горцев – метание камня – проходило прямо у годекана. Горцы брали плоский камень, прилаживали его к руке и, сильно размахнувшись, бросали его как можно дальше, стараясь перекинуть отметку, которую достиг соперник. И у некоторых аксакалов это получалось не хуже, чем у молодых.