«Красин» во льдах

Миндлин Эмилий Львович

Я подошел к «Красину», снял лыжи и поднялся по штормтрапу наверх. В кают-компании было пусто. На стене белел бюллетень, который я вывесил утром.

«БЮЛЛЕТЕНЬ № 14

Шведские летчики возвращаются

В понедельник 9 июля капитаном Торнбергом отправлена телеграмма в министерство обороны, в которой он сообщает об общем состоянии группы Вильери. В группе имеются больные. Продовольствия хватит на 3 месяца. Спуск самолетов может происходить только при морозе (сейчас же на месте нахождения группы температура выше нуля).

Тяжелое положение группы Мальмгрена

О группе Мальмгрена до сих пор нет никаких известий. Она, очевидно, погибла или же находится на дрейфующем льду. Группа имеет продовольствия еще только на одну неделю. Вооружения нет. Обувь весьма скверная. Группа с дирижаблем, очевидно, погибла при взрыве.

Шведский самолет «Упланд» может быть отправлен на родину. Другие шведские самолеты требуют ремонта в течение нескольких суток.

Предполагают, что экспедиция на собаках капитана Сора погибла.

Ледокол «Красин» находится на близком расстоянии от группы. Когда ледяные условия будут более благоприятными, ледокол, очевидно, подойдет к группе Вильери.

(Все вышенапечатанное заимствовано из шведского радио).

Положение «Красина»

К 15 часам 10 июля мы находились на 80° 53,8' северной широты и 23°27' восточной долготы (по Гринвичу), примерно в 57 милях от местонахождения группы Вильери. С 4 часов до 15 часов 10 июля «Красин» сдрейфовал по направлению к юго-востоку на 3 мили. Подготовка к первому разведывательному полету к местонахождению группы полностью закончена. Как только окончательно рассеется туман, Чухновский вылетит.

Ледокол «Красин». 10 июля 1928 года».

«Чухновский вылетит»… Как устарел бюллетень, всего несколько часов назад волновавший своими вестями! Чухновский вылетел. Чухновский летит. Он летит в тумане туда, где на льдине — люди группы Вильери.

Я всматривался в строки устаревшего бюллетеня. Итак, группа Мальмгрена погибла. Едва ли можно надеяться, что еще живы три человека, из которых два итальянца и один швед, вышедшие по льду в поисках земли.

О группе капитана Сора у нас было смутное представление. Итальянский капитан Сора с двумя товарищами вышел на лыжах по льду искать Нобиле. И группа капитана Сора исчезла. Предположена гибель.

Амундсен, Мальмгрен, Сора, Вильери, Алессандрини… Льды белой пустыни дышали смертью.

Чухновский летел над льдами. Кроме него, в самолете: Страубе, Шелагин, Алексеев и кинооператор Блувштейн. Туман наползал все тяжелее и больше, шел с юга и с запада. Он закрывал черные выступы островов, окутывал корабельные мачты и между рядом стоявшими людьми воздвигал белую, непроницаемую стену.

В радиорубке сидели Самойлович и Орас.

Где самолет? Через семнадцать минут после старта «ЮГ-1», в шестнадцать часов сорок две минуты, радист судорожно схватил карандаш и, переводя язык точек-тире на обыкновенный человеческий, записывал на бумаге:

«Подходим к острову Карла… Подходим к острову Карла…»

Потом он взялся за рычажок передатчика, и на антенне, протянутой над спардеком, запрыгала голубая искра.

Ти-ти ти ти-ти тии ти тии ти-ти ти…

— Слышу… Хорошо слышу. Счастливого пути!

Семнадцать часов пятнадцать минут. «ЮГ-1» пролетел у острова Эсмарка… «ЮГ-1» повернул к югу… Под ним сверкающая синева ледников.

Семнадцать часов пятьдесят минут.

«Лагеря не нашли… Лагеря не нашли…»

И опять безмолвен эфир.

Орас смотрел на Самойловича, и оба переводили свои взоры на слушавшего безмолвие Арктики радиста Юдихина.

Где-то в тумане, над синими глетчерами, над каменными островами, среди вековечных льдов, летел черный «ЮГ-1». Тех, кого летел спасать самолет, было, как и летевших, пять.

Но пять летевших на самолете не видели пятерых на льдине внизу.

Ти-ти тии ти-ти тии…

Самойлович, в кожаной куртке, в барашковой серой шапке, в очках, смотрел через плечо радиста. Карандаш побежал по тонкой бумаге бланка. Радист вывел:

«Мальмгрена… Группу Мальмгрена видели…»

И ничего. Все молчало. Орас и Самойлович смотрели друг на друга, на радиста, на слова, написанные на бумаге.

Мальмгрена!

Было восемнадцать часов сорок пять минут.

Люди вслушивались: не гудит ли в тумане мотор? Все уже знали: Чухновский не видит «Красина».

Где Чухновский? Доктор, глубоко засунув руки в карманы полушубка, кусая губы, шагал на носу ледокола, по сто раз повторяя:

— Погано, погано!

В звенящей тишине, боясь разговаривать между собой, заполнили верхний мостик люди команды, вглядываясь в туман. Хмурый Федотов, единственный из авиагруппы оставшийся с нами, осиротелый, недоуменно озираясь вокруг, спрашивал всех:

— Нет, что ж это? Что ж это?

Никто не смел войти в радиорубку. Никто не мог узнать, что там происходит. Но к желтому карандашу, стиснутому пальцами радиста Юдихина, мысленно были обращены взоры каждого из людей. Что пишет сейчас карандаш?

В кают-компанию сообщалось:

— Радио работает! Всё в порядке!

Или:

— Радио безмолвствует. Дело скверно.

Почти в двадцать часов Юдихин принял сообщение:

«Не можем подойти к «Красину» из-за тумана. Видели группу Мальмгрена. Ищем посадку в районе Семи Островов…»

На льду разожгли костер, подливая в огонь смолу. Но черный дымовой столб, вместо того чтобы подняться кверху, в тумане как бы повалился набок, стлался почти параллельно льдине. Так же бесполезен был дым труб. Не помогали ракеты.

Прожектор в белом тумане вечного дня казался лишь слабенькой свечкой, неспособной указать путь самолету Чухновского.

Почти полностью истекли шесть часов. Чухновский не видел нас. Туман мешал ему определить местона хождение «Красина». Он сообщал о намерении снизиться в районе Семи Островов.