«Красин» во льдах
Шрифт:
Дзаппи положил руку на плечо рядом стоявшего человека и зашагал по льду, осторожно перебираясь по доскам над трещинами.
Он ловко взобрался по узкой веревочной лестнице и ступил на борт корабля. Ему жали руки, поздравляли. Он вдруг сделал один шаг вперед, приблизился к кочегару Филиппову и упал перед ним на колени.
— Ну, ну, зачем же? — бормотал смущенно Филиппов.
Он поднял Дзаппи и поддерживал его рукой, как бы боясь, что Дзаппи может упасть.
Дзаппи оглядывал красинцев сверкающими глазами. Он поворачивал то в одну, то в другую сторону лицо, обветренное, почти черное, с грязной всклокоченной бородой. Вдруг он открыл рот и крикнул по-итальянски:
— Кушать!
— Кушать, кушать он хочет! — пояснил Филиппов, без труда поняв смысл итальянского слова.
Дзаппи протянули бисквит, и он с волчьей жадностью проглотил его. Ему дали еще, он проглотил второй и умолял о третьем. Но доктор сказал, что больше нельзя.
Дзаппи стонал.
Он подносил пальцы ко рту, открывал огромный жадный рот, стонал.
Его взяли под руки, уводя вниз. Он на минуту остановился, повернулся лицом к льдине, которую только что оставил, помахал ей рукой и громко сказал:
— Аддио!
И еще раз:
— Аддио!
Потом он повернулся к льдине спиной и глазами дал понять людям, что готов идти с ними.
Со льдины унесли все, что на ней было: флажки, две жестяные банки, полоски брезента, которыми Дзаппи писал просьбу о помощи, голубые куски одеяла и безыменные брюки.
Дзаппи ввели в кают-компанию. Ему пододвинули большое зеленое кресло. Он опустился в кресло и простонал:
— Кушать!
Для него уже готовили кофе.
Он не смотрел на людей, казалось ими не интересовался и повторял все одно и то же:
— Кушать!
Когда Дзаппи раскрывал рот, очень широкий, большой, открывались здоровые зубы, белые и ровные. Он был очень тепло одет — три костюма, белье, фуфайка, на ногах мокасины.
Самойлович подошел к Дзаппи. Он сел рядом и попытался задать вопрос:
— Где Мальмгрен?
— Он умер месяц назад.
Потом, задумавшись на минуту, Дзаппи добавил:
— Это был настоящий человек!
Ему принесли немного кофе с бисквитом. Он проглотил всё, смотрел умоляющими глазами и жаждал еще.
— Вам нельзя, — говорил доктор. — Воздержитесь немного. Скоро вы будете есть нормально.
Дзаппи качал головой и пробовал улыбаться.
— Сколько времени вы не ели? — спрашивал доктор.
— Тринадцать дней… Мы не ели тринадцать дней… тринадцать дней…
Вдруг Дзаппи вскочил и потребовал бумагу, чернила и ручку.
Ему принесли. Он сел за стол и в течение двух минут набросал рапорт для передачи по радио генералу Умберто Нобиле. Он уже знал, что Нобиле находится на «Читта ди Милано».
Самойлович просил его рассказать о судьбе Мальмгрена. Всех нас волновала трагическая гибель этого выдающегося молодого ученого. Кому же не известно, что тридцатилетний швед Финн Мальмгрен был одним из любимых и самых ценимых соратников великого Руала Амундсена! По имени Мальмгрена до сих пор называлась исчезнувшая во льдах группа из трех человек, в которую, кроме шведского ученого, входили и два итальянца — Дзаппи и Мариано.
Дзаппи, кажется, был недоволен, что его расспрашивают о Мальмгрене. Он поджал губы, помолчал, подумал и нехотя начал свой рассказ. Позднее он кое-что рассказал и доктору. Джудичи, которому легче всего было сговориться со своим соотечественником, почти принудил его передать нам подробности гибели Финна Мальмгрена. Вообще Дзаппи оказался очень болтлив, непоседлив, словоохотлив, готов был говорить о чем угодно и с кем угодно, но только не о подробностях своего путешествия по льдам с Мальмгреном и Мариано!
Казалось, он даже немного обижен тем, что весь мир проявляет такой настороженный интерес к обстоятельствам смерти Мальмгрена. Так или иначе, ему пришлось то в одной короткой беседе, то в другой кое-что рассказать. Все эти отрывочные беседы были собраны воедино. И вот что заключали в себе все рассказы Дзаппи.
Тайна смерти Финна Мальмгрена
Прошло несколько дней с момента катастрофы дирижабля «Италия». Девять человек жили на большой льдине вблизи ледяной могилы, которую они соорудили для десятого, выпавшего на лед. Радист Бьяджи наладил работу уцелевшей радиоаппаратуры и ежечасно подавал сигналы «SOS», но никто не отвечал на них. Однажды его радиостанция перехватила сообщение, что экспедицию Нобиле будут искать у северо-западных берегов Норд-Остланда. Мальмгрену пришло в голову, что два-три человека из их группы должны попытаться пешком по льдам достигнуть земли, добраться до населенной части Шпицбергена и указать местопребывание остальных.
— Мы сможем проходить по льду по десять километров в день. За три недели мы достигнем Норд-Остланда.
Тридцатого мая на горизонте в юго-западном направлении Дзаппи заметил землю: льдину отнесло чуть к югу и чуть приблизило к острову Броку.
В этот же день Мальмгрен, Дзаппй и Мариано вышли в поход. Им выдали их долю продовольствия, выпавшего на лед в момент катастрофы «Италии», — по триста граммов в день на человека.
Они шли днем и ночью при свете незаходящего солнца, огибая полыньи, перескакивая с льдины на льдину, отдыхая у подножия высоких торосов. Перед их глазами было далекое облачко — остров Брок. Но путь их лежал дальше острова — к северо-восточной части Шпицбергена. Льды в океане не стоят неподвижно, и Мальмгрен, Дзаппй и Мариано через две недели пути оказались еще дальше от острова Брока, чем в день прощания с группой Нобиле. Силы Мальмгрена таяли с каждым днем: он серьезно пострадал при падении из дирижабля и с трудом волочил левую ногу. Сломанная ключица причиняла ему нестерпимую боль. Триста граммов холодной пищи не могли поддержать его сил.
На четырнадцатый день они подошли к торосам, преградившим путь. Дзаппй и Мариано вскарабкались на торосы и счастливо перепрыгнули через маленькую полынью. Мальмгрен сделал попытку вскарабкаться на торос, сорвался и полетел вниз. Дзаппй и Мариано были слишком слабы, чтобы помочь ему. Мальмгрен снова пополз по снегу, перебрался через торос и свалился на лед.
— Я не могу.
Решили сделать привал и отдохнуть, чтобы дать Мальмгрену возможность набраться сил. Пять-шесть часов они отдыхали на льдине. Дзаппи показалось, что Мальмгрен спит. Крик чайки разбудил Финна Мальмгрена. Он тотчас вскочил на ноги:
— Вперед! Вперед!
Мальмгрен шел спотыкаясь, часто падал, полз на четвереньках. Руки его были в крови, а пальцы на ногах ныли от боли: он отморозил их. На следующем привале Мальмгрен сказал:
— Существует неписаный закон Арктики. Этот закон хранится в сердцах сильных людей и передается от одного другому. Закон этот гласит: слабые должны избавлять от себя сильных, чтобы не быть им помехой.
— Что вы хотите этим сказать? — закричал испуганный Мариано.
— То, что я не могу больше идти с вами, — слабо улыбнулся Мальмгрен. — Вы не можете тащить меня на себе. Что делать! Арктика не дешево дается человеку. Друзья! Человек должен уметь умирать! — Мальмгрен полулежал, опираясь на локоть. Помолчав, он продолжал: — Я требую, чтобы вы оставили меня здесь. От вашего спасения зависит спасение остальных!