Красивым жить не запретишь

Куликова Галина Михайловна

Противники в соседней комнате мгновенно среагировали на ее вскрик и разомкнули объятия. Мартынов первым вскочил на ноги и, не обращая внимания на Карпенко, распахнул дверь. Взору его предстала облаченная в старенькую ночную рубашку Женя, лежащая лицом вниз на полу. Ноги и руки ее были широко раскинуты.

– Матерь божья! – воскликнул Мартынов и пал на колени. – Что случилось?!

– Это у тебя надо спросить! – злобно прошипел Карпенко. – Я как раз пришел за ней.

– А говорил: в соседний подъезд!

– А ты мне так и поверил!

Когда

Женю перевернули на спину, она как раз успела достаточно расслабиться, чтобы имитировать обморок.

– Отойди, я сам отнесу ее на кровать! – заявил Карпенко, пытаясь оттолкнуть Мартынова.

Женя, невзирая на свою осведомленность относительно разбитого мартыновского сердца, все же успела помечтать о нем. Поэтому она готова была ожить и засветить противному Карпенко в глаз. В кои-то веки зеленоглазый красавец собирается подержать ее на руках, а эта гнида лезет! К невыразимому ее восторгу, Мартынов Карпенко не уступил.

– Пшел вон! – сказал он. – Убери свои лапы. Девушка не хочет тебя видеть.

– Это она сказала?

– Сказала.

Мартынов осторожно подсунул под Женю руки и, поднявшись, прижал ее к себе. Сердце у нее заколотилось с такой силой, как будто бы кровь в ее венах внезапно сменилась чистым адреналином. Мартынов наверняка должен был услышать, как оно бьется о ее ребра.

Когда Женю осторожно опустили на кровать, она внезапно вспомнила, что на ней надето. Ей стало так стыдно, что она поторопилась прийти в себя.

– Слава богу! – в один голос воскликнули мужчины, в то время как Женя поспешно забиралась под одеяло.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спросила она, впившись взглядом в Костю Карпенко. – Как ты попал сюда ночью?

– Дядя беспокоится, – лаконично ответил тот.

– Поэтому ты лазишь по чужим квартирам?

– Вернемся домой, – предложил Карпенко своим любимым вкрадчивым тоном. – Если плохо чувствуешь себя, завернись в одеяло, я отнесу.

– Ты ей кто – папаша? – рассердился Мартынов, неохотно отрывая взгляд от Жени. В своей детской ночнушке она выглядела такой беззащитной, что он даже рассердился на нее за это. Девица, не интересующаяся мужчинами, не имеет права выглядеть столь трогательно.

– Разрешаю тебе вызвать милицию, – сказала Женя, обращаясь к Мартынову. – Я совершеннолетняя и могу жить, где захочу. А этого, – она указала подбородком на Карпенко, – сдадим ментам как хулигана. Пусть потом излагает в отделении свои лучшие намерения.

– Ладно, ухожу, – недовольно проворчал Костя. – А что передать Георгию Николаевичу?

– Передай ему... что я сожалею. – Голос Жени сорвался.

– Кстати, я поймал того парня, – небрежно заметил Карпенко уже возле двери в коридор.

– Какого парня?

– Который тебя шантажировал.

Женя схватилась руками за горло, а Карпенко безжалостно добавил:

– И пленочку мы посмотрели. Я, Георгий Николаевич и следователь. Неслабо веселишься, подруга.

– А Ирма Гавриловна тоже видела пленку? – выдавила из себя раздавленная Женя.

Карпенко

был немало удивлен ее вопросом. Однако предпочел на него не отвечать. Он только пошевелил бровью и гордо вышел на лестничную площадку. Мартынов молча запер за ним дверь и накинул цепочку.

– Может, расскажете, что происходит? – спросил он, возвратившись в комнату и присев на краешек ее кровати. – По вашему разговору я, конечно, кое-что понял, но очередных визитеров хотелось бы встретить во всеоружии.

– Это не имеет к вам никакого отношения, – ответила Женя бескровными губами, помимо воли представляя себе, что она – блондинка, похожая на Иру Скобкину, и на ней не хэбэшная ночнушка, а шелковое неглиже, украшенное атласными бантиками. А Мартынов напрочь забыл о своем разбитом сердце и, главное, о той, которая его разбила...

– Значит, не пускаете меня в свою жизнь? – с иронией переспросил Гена, поднимаясь на ноги.

Только теперь Женя сообразила, что он полуголый.

– Идите, – сдавленно сказала она, словно героиня какого-нибудь душераздирающего сериала.

В самом деле, она влюблена в мужчину, а он... Он, как водится, сохнет по другой. Какая трагедия! Женя не сразу поняла, что в ее голове промелькнуло очень странное слово: влюблена. Неужели за один день можно влюбиться? Впрочем, романтичная Женя верила, что можно влюбиться и за одну минуту.

Мартынов, уходя, несколько раз оглянулся. «Интересно, что он обо мне думает? Нет, лучше не знать». Несмотря на все происшедшее, заснула она мгновенно и проснулась только в половине десятого утра. В квартире было тихо и пусто. Мартынов куда-то подевался, не оставив после себя ни записки, ни знака. Она сунула нос в маленькую комнату, чтобы убедиться, что его вещи на месте. Плеер валялся на покрывале. Успокоившись, Женя достала из тумбочки связку ключей, которую приготовил для нее Лаптев, и отправилась к знакомому видеопрокату.

В самом деле, раз милиция считает смерть Кокина самоубийством, значит, никакого расследования не ведется и можно не опасаться, что ее поймают и поведут на допрос. За стойкой сегодня дежурила та брюнетка, которая оформляла для Жени исчезнувшую при странных обстоятельствах карточку видеопроката. Пару ей составляла блондинка, по всей видимости та, что так сильно заинтересовала Лаптева. Все это Женя разглядела, болтаясь снаружи и заглядывая в дверь, когда туда входили посетители.

Она не провела и получаса на своем посту, когда блондинка выпорхнула из помещения и соблазнительной походочкой направилась в сторону шоссе. Женя, недолго думая, пристроилась у нее в хвосте. Блондинка исчезла в подъехавшем маршрутном такси. Женя торопливо влезла следом и уселась напротив, исподтишка разглядывая объект слежки. Блондинка отлично знала себе цену. Она сидела свободно, не сжимая, подобно Жене, коленок, поигрывая пальцами, лежащими на подоле короткой юбочки. Ногти у нее были такой длины, что ими вполне можно было пользоваться как палочками для бутербродов-канапе.