Красная надпись на белой стене

Берг Дан

— Лицемер ваш мудрец, не думал он этого, да и ты так не думаешь, а еще говоришь, дескать, расследование ведешь непредвзято! — сердито заметил Дарий и стукнул посохом по мозаичному полу.

— Что Даниэль думает, то никому знать не дано, — вставил Акива, — мысли в чужой голове даже дядюшка мой читать не умеет!

— Зато дядюшка твой, Акива, помнит, — возразил Даниэль, — как сказал один из наших книжников: “Человеку, спасшемуся от льва, худо попасть в лапы к медведю!”

— Туманно это, — заметил Дарий.

— Лев — это Навуходоносор, а медведь — Валтасар. Медведь не так

жесток, как лев, но какая разница, от чьих когтей погибать! — пояснил Даниэль.

— Ваши книжники все на свете перетолкуют и простые вещи в сложные обратят! — убежденно сказал Дарий.

— Зачем спорить о правоте, коли у каждого она своя, — возразил Акива, — давайте лучше дело делать!

— Ты прав, молодой человек! Приступайте к работе, иудеи! — завершил беседу Дарий.

IV

Получило известность выражение, с веками обретшее реноме мудрости: “Плох тот ученик, который не превзошел учителя”. Сомнительна универсальность такого суждения. Истинность оного небесспорна. Известны разнообразные, в том числе и противоположные мнения, и правота многих вполне подкрепляется доказательными доводами. А уж если не получается доказать какое-либо утверждение, то продемонстрировать справедливость его на примере всегда можно. Поскольку существуют различные интерпретации, то, безусловно, найдутся резоны и в пользу приведенной сентенции.

Честолюбивое желание ученика превзойти учителя порой нарушает идиллию бескорыстного сотрудничества сторон. То же самое можно сказать и об эгоистическом стремлении учителя удержать первенство. Используя несомненные достижения современного научного жаргона, можно говорить о неблагоприятных переменах в психологическом микроклимате образовательного тандема.

Копатели сей темы выдвинули немало оригинальных суждений. Скажем, утверждается, что ученик никогда не превзойдет учителя, если видит в нем образец, а не соперника. Или вот еще интересная находка: для иного учителя нет большей муки в жизни, чем слишком приверженный ему ученик.

Теперь обратимся к героям нашей повести, а именно, к ниппурскому образовательному тандему, включавшему учителя Даниэля и ученика Акиву. В начале совместной службы на страже вавилонских законов дядя обучал племянника сыскному делу, и читатель помнит, конечно, историю раскрытия преступлений Йони и Шош.

Прошло время, новая задача потребовала решения, и годы переменили роли.

Следовало раскрыть тайну смерти Валтасара. Посвятив свой талант труду пророка и отчасти запамятовав навыки детектива, Даниэль уже не чувствовал себя вполне уверенно в области сыска. Поэтому он призвал на помощь Акиву. Стало быть, учитель в прошлом, Даниэль превратился в ученика. Искушенный же в сыскном деле бывший ученик Акива приготовлялся стать учителем.

Заметим, что случившаяся метаморфоза ничуть не опечалила Даниэля. Точно также, как не огорчил его факт ужимания семейного бюджета. Возжелав славы в веках, Даниэль сравнительно легко простился с некоторыми благами дня сегодняшнего. Вероятно, пророк полагал, что подлинно великие мысли и деяния никогда не могут быть по достоинству оценены вечно близорукими современниками.

Зато, выученные ошибками предков, будущие поколения имеют шанс взобраться на сияющие вершины разума.

Приземленный Акива, в отличие от духовного Даниэля, придавал большое значение лидерству. Еще в Ниппуре, будучи учеником дяди, племянник желал непременно отличиться и превзойти учителя. Теперь, призванный Даниэлем в помощники, а, фактически, в учителя, Акива чрезвычайно гордился доверием Дария и очень желал и надеялся доказать свое превосходство.

Однако, если спросить Акиву, зачем ему первенство, то он не найдется с ответом, ибо веление сердца логически не объяснимо и не подвластно рассудку. Внутренний императив, так сказать. Невыносимая загадка бытия.

Будучи в Ниппуре дознавателем, Даниэль успешно завершал расследования одно за другим и завоевал прочную репутацию блестящего детектива. Переехав в предместье столицы, он оставил в головах провинциалов самые лучшие воспоминания о своих деяниях. Народному любимцу не обязательно умереть, чтобы его достижения безмерно превозносились благодарными ценителями — ему вполне достаточно просто покинуть пост, оставаясь при этом живым.

Нет ничего удивительного в том, что амбициозная цель, поставленная перед самим собой новым ниппурским дознавателем, оказалась весьма трудно достижимой: ведь чтобы превзойти славу прежнего детектива, Акиве требовалось преодолеть эмоциональную инерцию обожателей таланта Даниэля. Необходимо было выглядеть существенно лучше предшественника — только при этом условии Акива мог иметь надежду занять место народного фаворита в сердцах горожан.

Трудно с уверенностью сказать, исполнил ли честолюбивый Акива свое желание не просто стать любезным народу, но и превзойти в этом Даниэля. Не исключено, что это так. Но точно знать нельзя, ибо не известны нам критерии любви вообще, и любви народной в частности. Однако можно утверждать наверняка — Акива добрался до подлинных высот мастерства и справедливо обрел заслуженную славу.

* * *

Поселившись у Асафа, своего бывшего ниппурского клиента, и случайно разговорившись с его малолетними дочерями, Акива узнал, что прежде в этом доме бывал Валтасар. По словам Рины и Пнины, царь полюбил их, но в особенности монарх благоволил к старшей воспитаннице по имени Рудабе. Эти обстоятельства показались Акиве обещающими с точки зрения будущего расследования. Поэтому он решил укрепить дружбу с юницами, а также расположить к себе их строгого отца и бдительную няню.

Нет лучшего способа завоевать приязнь любящих родителей, чем выразить неподдельный восторг достоинствами их чад.

Акива подумал, что видавший виды отец близняшек осведомлен гораздо лучше его малолетних дочерей и вполне может стать полезным свидетелем. Поэтому ему необходимо было, во-первых, растопить суровость Асафа, а, во-вторых, умаслить няню Рины и Пнины.

— Асаф, давно ли ты перебрался из Ниппура в Вавилон? — полюбопытствовал Акива, словно бы ему это не было известно — ведь он пристально следил за передвижениями своих бывших клиентов, ибо рассчитывал, что богатый заказчик при случае вновь обратиться к нему.