Красная перчатка

Блэк Холли

Сэм косо на меня смотрит.

— Да, спасибо большое, Кассель.

Миссис Вассерман наверняка догадалась, что я пытаюсь скрыться от ее дочери и избежать расспросов. Мы с ней забираем из сарая еще одну корзинку.

— Как у вас дела, Кассель? Я слышала об увольнении Рамирес. Поверить не могу — школьная администрация надеется, что им это сойдет с рук.

Огромный сад — словно картинка: цветущая лаванда, вьюнок, оплетающий деревянные решетки; крошечные помидоры и ярко-желтые тыквы на грядках.

— Да. Ужасно глупо. Я кое-что хотел у

вас спросить.

— Конечно, спрашивай.

Мама Даники опускается на колени возле сплошного переплетения зеленых листьев и желтых соцветий и срывает висящий почти у самой земли полосатый кабачок. На руках у нее рабочие перчатки. Ой, я же вызвался помогать! Присаживаюсь рядом и тоже рву один.

— Мне рассказали... про одну правительственную организацию. Для детей-мастеров. Вы про нее слышали?

Женщина кивает. И ни словом не обмолвилась о нашей прошлой встрече — а ведь я тогда ей открыто заявил, что никакой не мастер и мастерами не интересуюсь.

— Достоверно ничего не известно, но любые попытки выработать законодательство, касающееся защиты детей-мастеров, наталкивается на сопротивление со стороны правительства. Именно из-за этой программы. По слухам, она называется привилегированный юношеский отряд, или ПЮО.

Странное название.

— Получается — она существует официально и законно?

— Знаешь, я раньше переписывалась с одним мальчиком твоего возраста, а потом его завербовали в этот отряд. И больше я о нем никогда не слышала. Юные мастера представляют собой большую ценность, пока их не покалечило отдачей. ПЮО пытаются опередить криминальные кланы и первыми наложить на них руки. Отряд специализируется на выслеживании мастеров — иногда настоящих преступников, а иногда и простых людей, виновных в каких-нибудь незначительных правонарушениях. Не самые приятные вещи там с людьми происходят. Кассель, если кто-то тебе рассказал об этой организации, значит, нужно искать адвоката. Им необходимо иногда напоминать о своих гражданских правах, о праве на выбор.

Смеюсь, вспоминая полицейский участок. Наверное, до сих пор еще не всех выпустили. Даника, видимо, ничего матери не рассказала. Даже если серьезно отнестись к разглагольствованиям про гражданские права — где я найду адвоката? Единственный знакомый юрист — Баррон, а он только пару семестров отучился на юрфаке в Принстоне. На маминого адвоката у меня нет денег. Миссис Вассерман тоже свои услуги вроде бы не предлагает.

— Хорошо, постараюсь не влипать в неприятности.

Она убирает за ухо вьющуюся русую прядь, запачкав лоб грязной перчаткой.

— Возможно, это вполне приличная организация, и наверняка многие потом получают достойную работу в правительстве. Просто мне бы хотелось жить в мире, где детей-мастеров не вынуждают постоянно играть в воров и полицейских.

— Конечно.

На что был бы похож такой мир? Вряд ли мне там были бы рады.

— Иди в дом. — Она неожиданно улыбается. — Остальные кабачки я как-нибудь сама соберу.

Дала понять, что разговор окончен.

Встаю и признаюсь, сглотнув комок в горле:

— Я не знал про свой дар. Тогда, раньше. Я не специально вам врал.

Мама Даники смотрит на меня снизу вверх, заслонившись рукой от солнца. Похоже, здорово удивилась.

Даника с Сэмом сидят на высоких табуретах. На мраморной кухонной столешнице стоит стакан с холодным чаем и веточкой мяты.

— Привет, Кассель. Хочешь чего-нибудь? Мама в магазин недавно ходила.

На Данике белая рубашка, джинсы и коричневые замшевые сапоги. На глаза ей то и дело падает косичка с фиолетовым кончиком.

— Нет, спасибо.

Мне всегда немного не по себе в их доме, я постоянно подмечаю, где что плохо лежит.

— Почему вы поехали без меня? Я думала, мы вместе занимаемся расследованием.

Даника, похоже, выполнила долг гостеприимной хозяйки и теперь с чистой совестью собралась меня распекать.

— Нам было по дороге. Сэм почти все время просидел в машине. И федералы с полицией там уже побывали. Я просто хотел проверить — не пропустили ли они чего.

— Например, окурок?

— Вижу, Сэм тебя уже просветил. Да, например, окурок. Но он появился после убийства, я уверен.

— Кассель, тебе, конечно, неприятно так думать, но у нее был мотив. Сам говорил, Филип ее похитил.

Наверное, я не прав, но, по-моему, зря я им все рассказал. Так всегда — рассказываешь не всю правду, и сразу же становится понятно, что о чем-то умолчал. К тому же остается большой соблазн довериться им полностью.

А я не могу. Теперь у меня есть друзья, и я не хочу их терять.

— Знаю-знаю, но вряд ли она убийца. На похоронах она не выглядела виноватой.

— Но зато пришла на эти самые похороны, — не унимается Даника, а Сэм кивает. — Зачем приходить на похороны того, кого ненавидишь? Убийцы так делают, я читала.

— Всегда возвращаются на место... — опять заводит свое сосед.

— Филипа же убили не в похоронном бюро! Она пришла вместе с отцом, а он хотел предложить мне работу.

— Какую?

— Тебе бы не понравилось. Для такой работы нужны ожерелье из шрамов и подходящая кличка.

— Ты же отказался?

Видимо, Даника (и Сэм вместе с ней), как и федералы, решила, что я мастер смерти, в дедушку пошел. Расстегиваю воротник рубашки.

— Показать шею?

— Да брось. Просто ответь на вопрос.

— Отказался. Честное слово. И соглашаться не собираюсь. И еще, я чаю хочу, такого же, как у Сэма. С мятой, пожалуйста.

Даника натянуто улыбается и спрыгивает с табурета.

— Сейчас принесу, но разговор не окончен. Пусть ты безумно, по уши влюблен, она все равно под подозрением.

Ничего себе, получается — заколдовали Лилу, а по уши влюбленным выгляжу все равно я.

— Хорошо. Допустим, она убила брата, что нам это дает?

— Если будешь знать точно, сможешь ее защитить, — вступает Сэм. — Если захочешь, конечно.