Красная площадь

Смит Мартин Круз Круз

16

Такси довезло Аркадия до парка, где водитель указал на дорожку, ведущую к длинным столам под каштанами и пятиэтажному деревянному павильону в виде пагоды. «Китайская башня», как Ирина просила сказать водителю.

В тени деревьев посетители относили к столам огромные глиняные кружки пива и картонные тарелки, прогибавшиеся под тяжестью жареных цыплят, грудинки и картофельного салата. Даже доносившийся до него запах объедков был достаточно аппетитным. Разговоры за столами и степенное насыщение создавали необычное ощущение физического

довольства и покоя. Мюнхен все еще казался ему чем-то нереальным. Он вдруг осознал, что это происходит с ним не во сне, а наяву и что из кошмарного сна он попал в реальный мир.

Он боялся, что не узнает Ирину, но ее нельзя было не узнать. Глаза стали немного больше, заметно темнее, и она по-прежнему обладала внешностью, привлекающей всеобщее внимание. Каштановые волосы приобрели красноватый оттенок и были теперь подстрижены короче, четче обозначился овал лица. На черной трикотажной кофточке с короткими рукавами поблескивал золотой крестик. Обручального кольца не было.

– Опаздываешь, – упрекнула она, пожимая ему руку.

– Решил побриться, – ответил он. (Он купил одноразовую бритву и побрился на вокзале. На подбородке были порезы – следы спешки.)

– Мы уже собрались уходить, – сказала Ирина.

– Долго ехал, – оправдывался Аркадий.

– Нам со Стасом надо готовить сводку новостей, – она не волновалась, не выходила из себя, просто всем видом показывала, что у нее нет времени.

– Ничего, пока не опаздываем, – подошел с тремя кружками пенящегося пива худой как скелет мужчина в мешковатом свитере и мятых брюках с лихорадочно блестевшими глазами. Аркадий сразу же узнал в нем русского. – Я – Стас. Буду звать вас «товарищ следователь».

– Лучше Аркадий.

Скелет в свитере уселся рядом с Ириной, положив руку на спинку ее стула.

– Можно? – Аркадий указал на стул напротив и повернулся к Ирине: – Блестяще выглядишь.

– Ты тоже неплохо, – ответила она.

– Не уверен, чтобы кто-нибудь процветал в Москве, – возразил Аркадий.

Стас поднял кружку со словами:

– Выпьем. Теперь крысы бегут с корабля. Приезжают все, кому не лень. Большинство пытаются остаться здесь. В основном пробуют получить работу на Радио «Свобода» – каждый день их видим. Ладно, не нам их судить, – он проводил взглядом полногрудую девицу, собиравшую пустую посуду. – Обслуживают сами валькирии. Что за жизнь!

Аркадий из вежливости пригубил кружку.

– Я слышал, вы…

– Итак, Аркадий, у вас в жизни всякое бывало, – перебил его Стас. – Был в кругу московской золотой молодежи, потом стал членом коммунистической партии, восходящей звездой в прокуратуре, героем, спасшим нашу милую диссидентку Ирину, много лет искупал свой единственный порядочный поступок в сибирской ссылке, а теперь не только любимчик прокурора, но и его посланец в Мюнхене, имеющий возможность выследить свою утраченную любовь, Ирину. За романтику!

Ирина рассмеялась:

– Да он просто шутит.

– Догадываюсь, – буркнул Аркадий.

Занятно: на допросах его раздевали догола, сбивали с ног водой из шланга, оскорбляли и били.

Но он никогда не чувствовал себя до такой степени выбитым из колеи, как за этим столом. Не говоря уже о том, что он был плохо побрит, его лицо, вероятно, выглядело глупым и красным. Очевидно, он много лет был не в своем уме, воображая, что есть какая-то связь между ним и этой женщиной, которая, судя по всему, вовсе не разделяла его воспоминаний. А в его памяти так часто вставали дни, когда они скрывались у него дома, перестрелка, Нью-Йорк. Врачи в психиатрическом изоляторе вводили ему в позвоночник сульфазин, утверждая, что он сумасшедший; теперь же, в Мюнхене, за кружкой пива, оказалось, что они были правы. Он смотрел на Ирину, ожидая любой ответной реакции, но она сохраняла полную невозмутимость.

– Не принимай на свой счет. Это же Стас, – она, не спрашивая, закурила сигарету из пачки Стаса. – Надеюсь, хорошо проведешь здесь время. К сожалению, не могу уделить тебе внимание.

– Очень плохо, – резюмировал Аркадий, подняв кружку.

– Но у тебя же будут друзья в консульстве, к тому же ты будешь занят своим делом. Ты же всегда отдавал всего себя работе, – заметила Ирина.

– Работа дураков любит, – ответил Аркадий.

– Наверное, это очень ответственно – представлять Москву. Представитель прокурора – и, подумать только, живой человек.

– Весьма любезно с твоей стороны, – он – живой человек.

Считала ли она так на самом деле?

Стас вставил:

– В этой связи я вспомнил, что нам предстоит делать обзор по масштабам преступности в Москве.

– Об ухудшении положения? – спросил Аркадий.

– Именно.

– Вы работаете вместе? – спросил Аркадий.

Ирина ответила:

– Стас составляет сводки новостей, а я их только читаю.

– Ласкающим слух голосом, – вмешался Стас. – Ирина – королева русских эмигрантов. Она разбила уйму сердец от Нью-Йорка до Мюнхена и на всех станциях между ними.

– Да ну? – улыбнулся Аркадий.

– Стас – провокатор.

– Может быть, это и помогает ему писать.

– Нет, – сказала Ирина. – За это его били во время демонстраций на Красной площади. Он перешел на сторону американцев в Финляндии, за что генеральный прокурор, у которого вы работаете, объявил его виновным в государственном преступлении, карающемся смертной казнью. Забавно, не правда ли? Следователь из Москвы может сюда приехать, а вот если Стас вернется в Москву, он исчезнет. То же будет и со мной, если я вернусь.

– Даже я чувствую себя здесь надежнее, – согласился Аркадий.

– А что у вас за дело? Кого вы разыскиваете? – поинтересовался Стас.

– Этого я не могу сказать, – ответил Аркадий.

Ирина пояснила:

– Стас боится, что ты занимаешься моим делом. В последнее время у нас в Мюнхене бывает много гостей. Родственники, друзья с тех времен, когда мы уехали.

– Уехали? – переспросил Аркадий.

– Изменили, – уточнила Ирина. – Милые бабушки и бывшие задушевные друзья и подруги, которые без конца уверяют нас, что все прекрасно и что мы можем вернуться домой.