Красная роса (сборник)
Шрифт:
говорят, что и не узнал сразу, да разве после такой молотьбы узнаешь?..
У Инессы мороз пробежал по спине. Слушала этот рассказ, верила в него и не верила. Разве
такое возможно, разве могли взрослые люди за какую-то рыбину вот так издеваться над
ребенком?..
— С того времени и случилось что-то у меня с головой. То ничего, а иногда как поведет, как
поведет… А они, Иван Матвеевич, еще и насмехаются. Про козу да молоко…
Иван Матвеевич успокаивал ездового, советовал
лесной человек без того не может, чтобы не пошутить, поэтому и самому следует отшучиваться.
— Я их посылаю куда следует, — говорит Захар.
— Главное — не обращать внимания…
— А вы им прикажите, они вас послушаются…
— Обязательно прикажу.
Захар энергично дернул за вожжи. А вскоре объявил:
— Вот уже и пятнадцатый, Иван Матвеевич, смотрите, чтоб не проехать…
Вскоре они оказались на месте, где мог возникнуть пожар. Издали запахло в утреннем
воздухе дымом, а там и дымок завиднелся над густой посадкой. Иван Матвеевич встревожился,
чуть не спрыгнул с брички и не побежал вперед. Дружные рысачки в один миг вынесли их к
пойме сонной Тали, и тут открылась картина, сразу же всех успокоившая. На меже квадратов, на
месте, предназначенном для костров, если бы у кого-нибудь возникла потребность их разводить,
сидели пятеро подростков-школьников и терпеливо поджидали, когда поспеет дорожный
завтрак.
— Что здесь делаете, путешественники? — строго спросил Иван Матвеевич.
Путешественники сразу поняли, с кем имеют дело, поспешили объяснить:
— Да мы окопались…
— В отведенном месте…
— Мы осторожно…
Иван Матвеевич и сам видел: ребята придерживались всех правил противопожарной
безопасности. Но, видно, сердцем еще не остыл.
— Что осторожно, то молодцы. Но почему без старших ходите по лесу?
— Да мы же разведчики…
— По следам идем… партизанским…
— Здесь когда-то сам Ковпак проходил…
— Наши стоят лагерем в лесу, а мы — по азимуту. Разведчики мы, из отряда юных
следопытов.
— Руководитель наш там, с ними…
У Ивана Матвеевича затеплились глаза. Видно, вспомнил: в таком возрасте он сам ходил
этими лесами, без азимутов, без присмотра старших и без права на то, чтобы разводить костры и
даже громко кашлянуть.
— Если разведчики и если по азимуту, то тогда все в порядке. Вижу, дисциплина у вас на
уровне. Дыма только напустили лишнего, скоро пожарные прилетят…
— Да мошва же… Комары кусают…
Услышав о пожарных, ребята заспешили снять недоваренную кашу, в тот же миг нашлось у
них и брезентовое ведро с водой, немедленно залили костер.
Иван Матвеевич молча наблюдал за их действиями
милые мои мальчики, какое счастье вот так играть, искать и присматриваться к нашим следам,
тем самым, которые стирает неумолимое время не только на стежках-дорожках, но и в памяти
многих людей».
— Приятного вам завтрака, хлопцы, и успешных поисков. Будьте осторожны — это лес.
— Не впервой, знаем…
По ту сторону Тали пролег широкий грейдер, иногда по нему пробегают машины, тянут за
собой длинные кометоподобные хвосты пыли. Иван Матвеевич первым заметил рыжий хвост,
тянувшийся за красной, как жар, машиной.
Лесничий неторопливо вышел на берег Тали. Засмотрелся на течение, в этом месте воды в
речушке было немного больше, чем возле лесничества, так как ниже разлился неширокий пруд
возле плотины. Заметил: метнулся щуренок…
Машина остановилась напротив, хвост, тянувшийся за ней, сразу обвил ее густой завесой,
из которой виднелись, поблескивая металлическими касками, пожарные.
— Что там? — кричали.
— Все в порядке, тревога ложная…
— Пускай там лучше смотрят ваши наблюдатели… Не близкий свет гнать машину…
Иван Матвеевич не ответил на упрек. Знал: говорилось для проформы. Пожарным намного
легче прогуляться, спеша на ложный вызов, чем вести бой с грозной стихией.
Солнце шло и шло вверх, гуляло по чистому небу, здоровалось со всем сущим на земле,
питало теплом каждую былинку в лесу, каждое деревце.
Лес могуче поднимал зеленую грудь, дышал, звенел птичьим хором в честь ясного утра и
всемогущего солнца. Инесса смеялась и радовалась, чувствовала себя счастливой, так как
впервые познала эту неизведанную в жизни красу, любовалась и не могла налюбоваться всем,
что ее окружало, прислушивалась к лесному трепету, жужжанию насекомых и птичьему пению —
и не могла наслушаться. Как же здесь прекрасно!
Отец показывал все это Инессе, рассказывал ей о вещах необычных, словно песню пел.
Они возвращались в лесничество пешком. Захар ехал где-то поблизости, слышно было, как
стучали колеса на ухабах, как фыркали кони, как время от времени Захар с ними разговаривал,
наверное считая, что они его хорошо понимают, а впрочем, кто знает, может, они его и
понимали.
Странный человек этот Захар. Рассказывал о таких страшных вещах…
— Отец, а Захара в самом деле били?
Иван Матвеевич как-то странно, вопросительно посмотрел на дочь.
— Действительно рыбина была причиной?
— Твое счастье, дочь, что ты не знаешь, что такое фашизм. Рыбина? Каждую былинку на