Красная рябина
Шрифт:
— Ну как? — спросила Тайка.
— Ага, — сказал Митька.
— Правда, как в кино?
— Правда.
Ребята сами не заметили, как оказались в лесу. Домой обычно ходили другой дорогой — полем. А этой, по которой возили сено из лесу, ходили только зимой, да и то, когда в поле был сильный ветер. Сегодня же в лесу не колыхался ни один листок. Птицы по-осеннему молчали, и от этого лес казался таинственным, незнакомым.
Они шли, и время от времени кто-нибудь из них наклонялся, чтоб сорвать сыроежку или волнушку, умудрившуюся выскочить к самой дороге. Деревенские
— Давай я разберусь, — сказала Тайка.
Она подошла к широкому пню, высыпала на него грибы, вытащили книжки, тетради.
— Грибы сложи в портфель, а книжки я понесу, — предложил Митька.
Вокруг того места, где они стояли, алела рябина.
— Гляди-ка, красная, — ахнула Тайка.
— Пора уже, — заметил Митька.
— Не-е, я не о том. Такой красной, может, во всем лесу нет больше. Попробуй найди.
Митька не поверил, стал смотреть, сравнивать. И правда, больше такой не было. Были желтые, оранжевые, багряные, еще какие-то… А красной — нет, не было.
— А все равно красиво, — рассмотрев это разноцветье, признал он.
— А хочешь я тебя на свою поляну сведу? — предложила Тайка. — Там еще получше.
— С чего это она твоя поляна?
Тайка смутилась.
— Ну… я туда часто хожу. Это недалеко. Пойдем?
— Пойдем, — Митьке стало интересно. Видали, какая помещица отыскалась.
Они миновали одну поляну, другую, и, когда вступили на третью, Митька сразу сам догадался, что это и есть Тайкина. Она была такой веселой, такой празднично-радостной, что невольно рот расплывался до ушей, хотелось петь, кричать и кувыркаться, как маленькому.
— Вот это да-а! — восхитился он.
Тайка гордо молчала.
— И как это ты такое отыскала? Я ж, наверное, тут не раз бывал, а ничего не видел.
— Когда ж тебе видеть, ты все компаниями ходишь. Поди, никогда в лесу один не был?
После того как вволю налюбовались жаркими осенними красками, она показала ему пригнувшуюся к земле, искореженную временем березу.
— Скажешь, не похожа на лешака?
Со ствола березы сбегал к земле длинный седой мох — борода, да и только, а большущий наплыв на нем был как шляпа.
— Он здесь за остальными приглядывает. Молодые…
Она говорила о деревьях непривычно, словно они были живые. И Митьке захотелось увидеть все ее глазами. Он внимательно стал присматриваться и увидел, что группка тоненьких пожелтевших березок похожа на их деревенских девчонок. А приземистый куст, усыпанный красными ягодами, — на малыша. Кому-нибудь другому про эти свои открытия он ни за что бы не сказал. Даже Вовке не сказал бы, а Тайке… Тае сказал.
— Точно, — обрадовалась она, — совсем ребятенок. Наш Юрочка маленьким точь-в-точь такой румяненький был.
Они подошли к ручью, протекающему по окраине поляны. Ручей был такой чистый, прозрачный и спокойный, что в нем, как в зеркале, отражалось все с мельчайшими деталями и всеми оттенками цвета. Митька даже увидел свои пыльные ботинки,
— Пошли домой, поздно. Мать ругаться будет, — позвала Тая.
Митьке не хотелось никуда уходить отсюда, но теперь он не смел уже думать только о себе.
— Ладно, пошли.
И когда подходили к деревне со стороны огородов, Митька испугался, что их увидят. Испугался за нее.
— Ты иди, а мне тут по делу еще надо.
Он круто свернул в сторону, шагая через свекольные ряды. И только один раз оглянулся ей вслед. В коричневом школьном платье, с тяжелым портфелем в руках, она совсем затерялась среди грядок с ботвой. Глядя на нее, такую издали маленькую, Митька еще раз дал себе слово никогда в жизни не обижать ее.
— Не глаза у тебя — картошины! — сердито прикрикнула бабка на Вовку.
Кричала она так потому, что Вовка принес дрова и шваркнул их прямо на чугунок с похлебкой, который бабка только что выставила из печи на пол.
Вовка в самом деле не соображал, что делал. Все потому, что, набирая возле сарая дрова, он увидел Тайку с Митькой. Все уже давным-давно вернулись из школы, а эти только еще идут. И почему-то из леса. Неужели Тайка опять что-то придумала, опять грозит чем-то Митьке? И Вовка понял, как можно восстановить настоящий полный мир со своим другом.
На другой день он пришел к школе пораньше и стал поджидать Тайку. Он решил узнать, что замыслила та против Митьки, и уж если опять какую-нибудь гадость, то пускай пеняет на себя.
Но все получилось совсем не так, как представлял себе Вовка. Тайка не захотела ему отвечать, а когда он пригрозил, что отлупит ее, она презрительно усмехнулась и повернула прочь. Вовка дернул ее за рукав. Что-то треснуло. И тогда Тайка размахнулась и залепила ему оплеуху. Тут Вовка рассвирепел, тем более что краем глаза заметил подбегавшего Митьку. Но не успел он даже рук протянуть к Тайке, как подлетел Митька, толкнул его и оба покатились по земле.
Ничего не понимающий Вовка плохо сопротивлялся и скоро лежал на лопатках, а Митька сидел на нем верхом, смотрел на него и не знал, что делать. Он медленно встал, отряхнулся и медленно пошел в школу.
— Вот здорово дал!
— Вот это дружки-приятели!
— За что он тебя? — набросились на Вовку ребята, свидетели драки.
— Эх ты, он тебе раз-раз, а ты как баран вытаращился и хоть бы что, — больше всех беспокоился Петька Конопатый. — Я бы ему так дал, живо с копыток долой.