Красная страна
Шрифт:
– Они хотят переговоров! – крикнул разведчик. – Они развели костер на полпути до лагеря и ждут нас для беседы!
При этом он казался дьявольски довольным. Наверное, Темпл тоже должен был испытывать удовлетворение, но перед глазами стояла могила Лифа, а присаживаясь, он неловко смещал вес из-за раны на заднице. При этом складывалось ощущение, что ничто уже не сможет доставить ему радость.
– Теперь им нужны переговоры, – с горечью произнесла Лулайн Бакхорм. – Когда двое из моих сынов мертвы…
– Это лучше, – дернулся Свит, – чем увидеть всех своих сынов мертвыми.
– Я пойду, – сказал Лэмб, на правой щеке которого еще виднелась засохшая кровь.
– И я, – кивнул Савиан. – Хочу удостовериться, что эти ублюдки не замыслили предательство.
– Вполне уместно, – согласился Свит. – Не повредит показать им, что у нас есть сталь.
– Я тоже пойду, – подошел, хромая, Маджуд. Он кривился, сверкая золотым зубом, а разрезанная Корлин штанина хлопала на ходу. – Я поклялся себе, что не позволю больше, чтобы кто-то вел переговоры от моего имени.
– Никуда ты, мать твою, не пойдешь! – возразил Свит. – Если дела пойдут худо, нам придется удирать, а ты не сможешь бежать.
Маджуд попробовал наступить на раненую ногу, снова скривился и указал на Шай.
– Тогда она пойдет за меня.
– Я? – в недоумении пробормотала она. – Говорить с теми ублюдками?
– А кому я еще могу доверить сделку? Даже мой партнер Карнсбик одобрил бы этот выбор.
– Кажется, я возненавижу Карнсбика еще до того, как увижу.
– Санджиду не понравится, если на переговоры придет женщина, – покачал головой Свит.
Она оглянулась на Темпла, будто его мнение имело вес.
– Если он мыслит трезво, то переживет. Пойдемте.
Они сидели полукругом у потрескивающего костра, приблизительно в сотне шагов от рукотворной крепости Братства и от дрожащих огней их собственной стоянки, издалека весьма тусклых. Духолюды. Ужасный бич равнин. Легендарные дикари Дальней Страны.
Шай изо всех сил старалась приглушить клокочущую ненависть к ним, но когда думала о холодном Лифе под землей, она чувствовала боль – тот, кто переживал за своего брата и за ее брата, ушел навеки, убит, уничтожен. Теперь она увидела их другими глазами – тихие, не потрясающие оружием, не орущие боевых кличей. Редко ей попадались люди, которые выглядели более несчастными, а уж она-то немалую часть жизни провела в нужде и окружении бедняков.
Они одевались в плохо выделанные шкуры, обрывки меха, изношенные части самых разнообразных костюмов, а из-под них торчала кожа, бледная на вид и туго обтягивающая кости. Один улыбался, возможно, в предвкушении неожиданного богатства, но во рту его торчал единственный зуб, да и тот гнилой. Второй торжественно щурился под шлемом, сделанным из старого медного чайника, а носик торчал посреди лба. Шай догадалась, что старый духолюд посредине и есть великий Санджид. Он носил убор из перьев и потускневший нагрудник, служивший, похоже, гордому генералу Империи тысячу лет назад. На его шее висело три ожерелья из человеческих ушей, что можно было рассматривать как доказательство великого воинского мастерства, но его лучшие годы, несомненно, остались далеко позади. Шай слышала его дыхание, влажное и хриплое, половина морщинистого лица обвисла, а из опущенного книзу уголка рта стекала блестящая ниточка слюны.
Неужели эти жалкие людишки и те чудовища, которые с воплями мчались по равнине, сделаны из одной и той же плоти? Этот урок она должна была вынести еще из своего разбойничьего прошлого – между ужасным и несчастным грань очень тонкая, и многое зависит от того, под каким углом взглянуть.
Если на то пошло, то старики, сидевшие по ту же сторону от костра, что и она, пугали гораздо больше. Отблески пламени превращали их лица с глубокими морщинами в дьявольские маски. Острие болта в заряженном арбалете Савиана холодно поблескивало. Невозмутимое лицо Лэмба, похожее на потрепанный временем и непогодой пень, иссеченное старыми шрамами, не давало ни малейшей возможности прочесть его мысли. Даже ей, знавшей этого человека много лет. А возможно, особенно ей.
Свит наклонил голову и произнес несколько слов на наречии духолюдов, сопровождая их широкими жестами. Санджид ответил, медленно и невнятно, закашлялся. Добавил еще пару слов.
– Мы просто поприветствовали друг друга, – пояснил разведчик.
– Не заметила ничего приветливого, – огрызнулась Шай. – Давайте сделаем то, что должны, и вернемся.
– Мы мочь говорить ваши слова, – сказал один из духолюдов со странным произношением, будто набил полный рот щебня. Несмотря на молодость, он сидел к Санджиду ближе других. Возможно, сын? – Меня звать Локвей.
– Ладно. – Даб Свит откашлялся. – Как ты думаешь, Локвей, где мы охренительно просрали сегодня? Зачем надо было доводить до смертоубийства? Погляди только – трупы с обеих сторон, а в итоге мы пришли к тому, с чего могли бы начать. А всего и надо было – делать, что тебе сказано.
– Жизнь людей, идущих по наша земля, в наша власть, – заявил Локвей. Похоже, он возомнил себя местным владыкой, что выглядело довольно смешно для человека, одетого в старые штаны конника Союза с бобровым мехом в промежности.
– Я ездил по этим равнинам еще до того, как тебя приложили к материнской сиське, малыш, – фыркнул Свит. – И ты собираешься указывать мне, куда я могу ехать, а куда – нет? – Он скрутил язык в трубочку и плюнул в огонь.
– Кого трахает, кто где едет? – возмутилась Шай. – Разве человек, дружащий с умом, захочет забрать эту землю?
Молодой духолюд хмуро глянул на нее.
– Змеиный язык.
– Да пошел ты!
– Тихо! – рыкнул Савиан. – Если у нас есть дело, давайте покончим с ним и разойдемся.
Локвей бросил на Шай взгляд, исполненный ненависти, а потом склонился к уху Санджида. Так называемый Император Равнин выслушал его, мгновение подумал, а потом что-то прокаркал по-своему.
– Пять тысяч ваших серебряных марок, – перевел Локвей. – И двадцать коров, и двадцать коней. Тогда вы уехать с ушами. Это – слово ужасного Санджида.
Старый духолюд приподнял голову и одобрительно проворчал.
– Можем дать две тысячи, – сказала Шай.
– Три тысячи и скотина, – торговался Локвей так же дерьмово, как и одевался.