Красная волчица
Шрифт:
— Ты, девонька, гляди. Пропадет молоко, потом горя хватишь. — Сама пошла в куть, расстелила на столе тряпицу и стала в нее собирать еду.
— Ты это куда? — спросила Люба.
— Иду из леса. За селом на Дальнем лугу конь пасется. На траве парень лежит. В глазах слезы.
Таисия Ивановна обо всем догадалась, когда увидела конские следы у калитки и заплаканное лицо Любы. По-матерински ей стало жалко Димку.
— Покормить парня надо.
Димка выплакался, и ему стало легче. Положив голову на седло, он смотрел в голубое небо. Жизнь безжалостна.
Подала надежду и тут же отняла ее навсегда. Послышались шаги. У Димки замерло сердце. Люба! Он сел. К нему с узелком подходила пожилая женщина.
— Ты че же это, мил человек, по лесам хоронишься? Или у нас в деревне угла не найдется?
«Вам, старым, до всего дело», — недовольно подумал Димка. Но ответил:
— Конь приморился, не дотянул.
— Я вот тебе принесла перекусить немного. — Таисия Ивановна развязала узелок. В нем было два яйца, ломоть хлеба и кусок рыбы. Димка недоуменно смотрел на Таисию Ивановну.
— Ты не смотри, а ешь.
Димка взял ломоть и откусил. Таисия Ивановна села.
— Благодать-то какая. Опять до тепла дожили.
Димка молчал.
— Звать-то тебя как?
— Димка.
— Дмитрий, значит. А по батюшке?
— Васильевич.
— Издалека будешь, Дмитрий Васильевич?
— Издалека.
— В наши-то края по какой надобности?
— В город Карск еду насчет провианта, — врал Димка, что в голову придет.
— У нас-то, поди, заночуешь?
— Вот выкормлю лошадь да дальше поеду. Сейчас под каждым кустом дом.
Таисия Ивановна облегченно вздохнула. Она за, сына боялась. Больной. Слава богу, что Димка уезжает. Такого парня не грешно полюбить. И было жалко сына.
— Спасибо вам.
— На здоровье. Да хранит тебя господь.
Димка отпустил коня в поскотину. Вечерело. Закурил. Домой идти не хотелось. Вдруг до него долетела песня. Пела Ленка: Мне подруженьки, не спится:
Все весною бредится.
Над Олекмой серебрится
Звездная медведица.
Почему снега не тают?
Почему огонь в груди?
Почему не прилетают
На Олекму лебеди?
В голосе ее тоска. Димка приостановился. А песня продолжала звучать: Зреет зорька над полянкой
Спелою малиною.
У меня ль, у северянки,
Брови соболиные.
Ой, вы, горы, горы, горы,
Снеговые, белые.
Это только разговоры,
Что в любви я смелая.
У Ленки дрогнул голос. И она совсем тихо продолжала петь: Расцвели в полях саранки
Прямо небывалые.
Заплетайте, северянки,
В косы ленты алые.
Не сумели все метели
Погасить огонь в груди.
На Олекму прилетели
Молодые лебеди….
Голос умолк. Димка вышел из-за леска. На колодине сидела Ленка с букетом жарков.
— A-а, Дима. Садись.
Димка молча сел рядом.
— Я все, Дима, знаю. Зря я на что-то надеялась. Не меня — ее любишь… Завтра я уезжаю…
— Куда?
— В театральное училище. Может, больше никогда не встретимся. Ну, а если когда-нибудь вспомнишь обо мне, дай знать. Я буду ждать этой весточки.
— Прости меня, Лена.
Ленка, заплакав, уткнулась Димке в плечо.
Глава XVI
На берегу Димка смолил колхозную лодку, Вадим с Андрейкой на вешалах чинили невод. В деревне подходил к концу хлеб. Надо было добыть хоть рыбы.
— Вначале надо обневодить Заречное озеро, — предложил Андрейка.
— Там один карась, — возразил Вадим. — На засолку он не годен. На Гагарьем озере травянки много. Есть окунь, сорога.
— От реки оно далековато, — озабоченно проговорил Андрейка.
— На волокушах завезем и лодку, и невод.
— А бочки?
— И бочки тоже. Сразу там и засолим.
— Вначале надо поймать рыбешку, а потом уж солить, — усмехнулся Димка. — Мы в прошлом году пять тоней дали и на уху не поймали.
— Надо было шестую тоню давать, счастливую, — посоветовал Андрейка.
— А ты откуда знаешь, что она счастливая? — Димка посмотрел на Андрейку.
— Старый рыбак, — отшутился тот.
К берегу подплыл Яшка Ушкан. Подтянул лодку, подошел к парням.
— Здорово, мужики.
— Здорово, — вразнобой ответили парии.
Яшка достал кисет и заискивающе предложил парням. О том, как Яшка оставлял мальчишек без пушнины, стало известно всем. Парни пригрозили ему. Вот он и старался теперь угождать.
— Крепкий табачок? — спросил Димка.
— Ничего, — кивнул Яшка.
— Осенью нас на переподготовку в военкомат вызывают. Ты тоже поедешь? — спросил Яшку Вадим.
— Нет, — Яшка покачал головой. — У меня грыжа. В армию не возьмут.