Красная волчица
Шрифт:
Гуннель опустила письмо:
— И что это значит?
Анника неуверенно качнула головой.
— Не знаю, — сказала она. — Вы не сохранили конверт?
— Он наверняка лежит там же, в камине.
Они порылись под рекламными буклетами и нашли его, обычный шведский конверт с почтовой маркой, на которой был изображен хоккеист. Письмо адресовано семье Сандстрем, отправлено из Упсалы днем раньше.
— Вы не положите письмо на стол, чтобы я смогла его скопировать?
В глазах Гуннель промелькнул испуг.
— Зачем? Вы думаете,
Анника посмотрела на женщину, на ее седые пряди, на пухлые щеки, на вязаную колючую кофту, на согбенную спину, и ее пронзило острое чувство сострадания.
— Нет, — ответила она и попыталась улыбнуться. — Я так не считаю, но думаю, что вам все же надо рассказать об этом письме полиции.
Анника скопировала письмо, лежавшее на кухонном столе. Буквы были мелкие, ровные и круглые, слова симметрично расположены на странице. Каждая строка отделялась от другой широким интервалом для большей разборчивости. Край листка был зубчатым, и Анника поняла, что его вырвали из блокнота. Она хотела было потрогать уголок, чтобы оценить качество бумаги, но потом передумала.
— Вы хотите что-то написать о Курте в газете? — спросила Гуннель Сандстрем, встав рядом с Анникой.
— Не знаю, — ответила та, — может быть. Если да, то я обязательно позвоню перед выходом номера.
Она подала женщине руку.
— Есть ли люди, которые готовы протянуть вам руку? — спросила она.
Гуннель кивнула:
— У нас есть сын и две дочери. Они приедут сегодня ко мне вместе с семьями.
Анника почувствовала, как кухня закружилась у нее перед глазами. Здесь было все: взаимная привязанность, передающаяся из поколения в поколение, любовь, не умирающая сотни лет.
Люди не должны отказываться от своих корней, подумала она. Наше стремление к развитию может уничтожить естественную природную силу, которая сделала нас любящими существами.
— У вас все будет хорошо, — сказала она, удивляясь собственной уверенности.
Гуннель Сандстрем посмотрела на Аннику. Ее глаза были пусты, в них не хватало чего-то очень важного, существенного.
— Мне тоже нужна справедливость, — сказала она.
Гуннель вдруг отвернулась, вышла из зала и поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж.
Анника быстро натянула куртку и нерешительно по — дошла к лестнице.
— Спасибо, — негромко поблагодарила она.
Ответа не последовало.
Берит Хамрин встретилась с Аннике у каптерки охранников на лифтовой площадке.
— Не хочешь пойти поесть? — поинтересовалась она.
Анника положила на стол ключи от машины и взглянула на часы:
— Не сегодня. Мне надо просмотреть массу материала, а потом забрать детей. Ты сейчас упадешь в голодный обморок или до этого успеешь посмотреть одну вещь?
Берит театрально вскинула глаза к небу.
— Упаду в обморок, — сказала она. — А что?
— Пошли, — сказала Анника и бросилась в свою комнату, не обращая внимания на ужимки коллеги.
Она
— Почитай вот это, — сказала она Берит и протянула ей две страницы своих черновиков.
Берит взяла блокнот и вслух прочитала первые строчки.
— Переживающее ныне свой взлет крестьянское освободительное движение — это величайшее событие, — громко произнесла коллега и опустила листочки. — Это же классика.
— То есть? — спросила Анника, напрягшись как пружина, а Берит, не сводя с нее глаз, продекламировала дальше:
— Пройдет очень мало времени, и сотни миллионов крестьян из центральных, южных и северных провинций Китая соберутся в единый кулак и двинутся в наступление могучей волной, ураганом — с такой силой и мощью, что ни одна враждебная сила, как бы мощна она ни была, не сможет остановить этот натиск.
Анника почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и безмолвно уставилась на коллегу.
— Доклад по поводу крестьянского восстания в Хунани, — сказала Берит. — Написано в 1949 году, если мне не изменяет память. Одна из классических цитат Мао Цзэдуна. Ее все знали наизусть.
Анника порылась в ящике и вытащила еще два блокнота, пролистала их и наконец нашла то, что искала.
— А вот это?
Она дала Берит запись, сделанную в Лулео.
— Не может быть созидания без предварительного разрушения, — прочла Берит. — Слом означает критику и неприятие, означает революцию. Она предполагает рассуждение о делах и вещах, какие будут после нее созданы. Тот, кто начинает с разрушения, закладывает основу процесса созидания.
— И?.. — спросила Анника.
— Еще одна цитата из Мао. Зачем ты их переписала?
От волнения Анника была вынуждена сесть.
— Это письма, — сказала она. — Анонимные письма жертвам убийств. Письмо о разрушении пришло на работу к Бенни Экланду через пару дней после убийства, письмо о крестьянском восстании по почте доставлено в дом политика из Эстхаммара на другой день после его мнимого самоубийства.
Краска схлынула с лица Берит. Она села на край письменного стола.
— Что в?..
Анника тряхнула головой и вдруг ударила себя ладонью по лбу.
— Мне надо поговорить с матерью Линуса Густафссона, — сказала она.
Сигналы, отдаваясь эхом, неслись сквозь промерзшее тысячекилометровое пространство. Потной рукой Анника прижала трубку к уху.
— Мне выйти? — жестом продемонстрировала Берит, ткнув пальцем себя в грудь, а потом показав на дверь.
Анника покачала головой и прикрыла глаза.
После следующего сигнала трубку сняли. Ответил сонный женский голос.