Красная Ярость
Шрифт:
— Библиарий! — Корбуло задыхался, неверяще качая головой. — У меня есть… То, что я только что видел, вызывает у меня отвращение! Те животные, они вторглись в часовню!
— Да, — Мефистион попытался ухватиться за мимолетный мысле-узор Демона Крови, но это походило на ртуть, растекалось, скользило прочь. Он видел образы: часовня, Красный Грааль. Он уловил эхо ощущения, глубокий вкус старой, старой крови, железо затупившееся в разорванной плоти. — Он выпил. Все это…
Корбуло пристыжено кивнул.
— Я не смог остановить их.
— Это еще не конец, — сказал псайкер, когда краткая искра контакта, наконец, утекла и исчезла. — Они хотят больше.
— Они не смогут обескровить каждого из нас! — прорычал жрец.
Лицо Мефистиона окаменело, когда понимание пришло к нему. Он развернулся, алый плащ вспыхнул распахнувшись. Псайкер помчался назад в зал.
ЛОРД ДАНТЕ повернулся на звук своего имени. Его глаза сузились. Он видел лорда Смерти во всем спектре обличий, от воина до ученого, но таким он не видел его никогда. На лице псайкера было запечатлено отвращение, чистое и неподдельное.
— Брат, что такое? — он оставил облачение на полпути, золотые наручи на броне все еще висели открытыми.
— Мерзость! — прокричал псайкер. — Злодеяние и осквернение, Магистр! Их нужно остановить!
— Это колдовской взгляд, — сказал Орлок, мрачно кивнув. — Что вы видели?
Мефистион остановился, все глаза обратились к нему, и он приложил видимое усилие, чтобы совладать с собой.
— Существа… Демоны Крови… Они проникли в Часовню Красного Грааля, и забрали вита чаши!
Волна шока потрясла всех в зале. Данте услышал, что Дагган прохрустел проклятие.
— Кровь, — сказал Сет, краска отхлынула с его лица. — Трон и проклятие… Они пошли за кровью Грааля!
— И они хотят больше, — прохрипел Корбуло. — Они кормятся этим и увеличиваются с каждым глотком. Я видел это своими глазами.
Псайкер кивнул.
— Красного Грааля не хватит. Теперь они распробовали ее.
Глаза Сета нашли глаза Мефистиона, затем встретились взглядом с Данте.
— Если это так… Тогда может быть только одно место, к которому они будут стремиться.
— Саркофаг, — прошептал Данте во внезапной неподвижности зала. — Плоть самого примарха. Если они поглотят ее, то их будет не остановить.
Обдумывать преступление такого масштаба было столь ужасно, что все астартес молчали. Нарушить тишину выпало Магистру Кровавых Ангелов.
Он повернулся к Корбуло.
— Брат, — начал он, — свяжитесь с лордом Сентиканом на борту крейсера «Невидимый». Раскройте ему размах этого… поругания… Передайте просьбу, — Данте вздохнул. — Скажите Сентикану, что у него есть право действовать как командующему всех военных кораблей в орбите Ваала, — никто из других Магистров стал спорить, все они были убеждены в серьезности момента, и того, что Данте собирался сказать затем. — Скажите, ему пусть наведет орудия на планету, на это место. Если мы не сможем остановить этих существ, гора Серафима должна быть разрушена. Мы не будем жить с таким позором.
Глава XIII
СВЕТ озарил тихие ряды воинов, когда они медленной волной вошли в вестибюль склепа. Плавающие шары биолюмины поднялись со своих колыбелей, разбросав в зале цвет и тень. От стены до стены чертог пересекала железная тропа, по ней могли пройти два боевых брата плечом к плечу. Вся остальная поверхность белела тусклой костью. Сотни черепов безглазо смотрели со стен и потолка. Некоторые безо всяких украшений, другие со свитками религиозных гравюр или освещенные пиктограммами. Кости немногих избранных людей,
Данте шагал во главе, свет отражался от полированного золота его доспеха. На мгновение взгляд Магистра упал на один из черепов, лежащий ниже других. Он знал, где тот находится, потому что он своими руками поместил череп туда. Кадей, Магистр, который управлял до Данте, наставник и друг, давно умерший, но все еще следящий за ним. Данте гадал — какой совет дал бы ему старый воин, будь он сейчас жив? В этой зале покоился каждый Магистр из братьев, которым даровали честь ходить в тени Сангвиния. Люди, возглавлявшие его Легион в течение десяти тысячелетий непрерывной галактической войны. Данте надеялся, быть погребенным среди них, но впервые он задумался, что это судьба может не открыться для него.
Если мы потерпим неудачу, то Сентикан последует его приказу. Он осмотрелся. Все это… Это станет паром и пеплом.
Данте напрягся, когда приблизился к массивной круглой двери в дальнем конце вестибюля, отгоняя мысль делом. Он повернул манжет своей золотой перчатки и снял ее. В середине двери виднелось отверстие размером с кулак. Кровавый Ангел засунул туда руку. С резким лязгом металлические шипы выдвинулись из внутреннего механизма двери и плотно зажали предплечье.
— Я Данте, — сказал он воздуху, — во имя Сангвиния, узнайте меня.
Густой чехол игл, окруживших обнаженную плоть, сжался, проникая глубоко в его вены и костный мозг. Магические генотехнологии испытывали его и изучали в течение долгих секунд, прежде чем раздвинуться, освободив руку Магистра. Он вытер одинокую капельку крови и надел перчатку.
— Откройте двери, — скомандовал он.
МЕФИСТИОН следовал за своим Магистром в гробницу со сдержанностью, на которую он прежде считал себя не способным. На краю сознания, псайкер чувствовал отдаленное давление на телепатические чувства, словно далекий шторм. Когда подобные шестерням ворота вестибюля, откатись в стены, то же самое произошло в двух других равноудаленных точках вокруг круглой святыни — воротах жрецов и воротах кающихся грешников. Над головой стены сливались со сводчатым потолком, покрытым искусными фресками являющими космос и дугу галактического рукава. Драгоценные камни и металлы отмечали положение Терры, Офелии, Сабиена, Сигнуса и десятка других систем важных для истории Ордена. Распложенных, так как они были бы видны поверхности Ваала ясной ночью. Но на Ваале не бывало ясных ночей, начиная с войны Сожжения, которая бичевала планету с ядерным огнем, а поверхность находилась высоко над ними, через слои скал и бесчисленные ярусы крепости-монастыря.
Отдельно стоящие крепостные валы, более высокие, чем дредноут, окружали центр чертога, размещенные на равных расстояниях. В середине палаты темнела открытая шахта, выглядящая как конус в поперечном сечении. Там, где он стоял, Мефистион мог видеть скат, который стекал вдоль стен по спирали, приводящей к самому основанию, к великому и святому месту упокоения.
Другой астартес, шедший в колонне рядом, разделял его молчание, его почтение к этому месту. Все они обернулись к черному озеру теней, над огромной полостью, все они знали, кто лежит там, нетронутый и навечно сохраненный. Как один, без команды, каждый воин склонил голову и опустился на колено, сотворив знамение аквилы на груди.