Красное бикини и черные чулки
Шрифт:
— А где Ирэн? — почему-то шепотом спросил он, преданно глядя мне в глаза.
Ну при чем здесь какая-то Ирэн, когда тут такие дела творятся, мысленно обозлилась я на Вице, а уж потом сообразила, что Ирэн — это Медуза Горгона, кретинка номер один, притащившая пистолет, в данный момент самым бесцеремонным образом упиравшийся мне под ребро. А я, если следовать заявленной логике, — кретинка номер два, потому что помогла взбесившейся. Козе завладеть Медузиной пушкой.
— Здесь она, здесь, — прошипела высунувшаяся из-за моей спины Коза и дружески поманила вспотевшего Вице
Вице закатил глаза, того гляди в обморок грохнется и прямо на меня. Я жутко испугалась. Не столько за него, сколько за себя. Как-никак мужичок он вполне упитанный, если судить все по той же злополучной фотографии. Тем паче что по-прежнему неведомая мне кобылка, на коленях с которой он и запечатлелся, тоже не производила впечатления эфемерного создания.
Однако Вице устоял. Хотя и покачнулся. Чем, собственно говоря, и воспользовалась его бывшая секретарша. Уж не знаю как — подло или ловко, — сами решайте. Так вот, когда Вице чуть-чуть повело, она попросту схватила его за галстук и потянула на себя, а затем молниеносно захлопнула дверь перед его растяпами-телохранителями.
Дальше все было как в кино. Телохранители стали дубасить в дверь, а Коза приставила пушку к животу любимого шефа, где-то в районе пупка. Конечно, эта сцена выглядела бы намного эффектнее, приложи она дуло к его лбу или виску, но выше она просто не доставала по причине маленького роста.
— Скажи им, чтобы убирались, — тихо сказала она.
— И… Ребята, подождите меня в машине, пожалуйста, — выдавил из себя Вице, не сводя ошалелого взгляда с собственного пупа.
Почуявшие неладное «ребята» продолжали топтаться на лестничной площадке, как застоявшиеся жеребцы.
— Скажи, что позовешь их, когда понадобятся. — Коза демонстративно провела дулом пистолета по животу Вице. Сначала вдоль, а потом поперек, как будто крест прочертила.
У Вице затряслись коленки.
— Я… Я вас позову, — промямлил он, чуть не плача.
Жеребцы еще немного потоптались, после чего, судя по звуку удаляющихся шагов, побрели вниз.
Коза оттопырила уши и затаила дыхание, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью, а Вице тихо заныл, как маленький мальчик, которого поставили в угол. Впрочем, мальчики тоже разные бывают.
— Заткнись! — грозно цыкнула на него Коза.
Вице поспешно подчинился и перестал скулить. Начальник и его секретарша окончательно поменялись местами. А дальше произошло нечто совершенно ужасное. И противное. Вице зарыдал. Молча. Я тупо смотрела, как обильные слезы текут по его дрожащему лицу, и силилась понять, отчего они такие мутные, похожие на самогон из советских фильмов про коллективизацию.
— Мразь! — удовлетворенно сказала бывшая секретарша и оторвала дуло пистолета от пуза своего бывшего начальника. Видимо, для того, чтобы приладить его куда-нибудь повыше. Потому что теперь, когда ее бывший шеф весь обмяк и скукожился от панического страха, маленькой Козе пришлось даже слегка нагнуться, чтобы держать на прицеле его пуп.
Это был мой шанс. И очень даже не исключено, что последний. Поэтому я не мешкая впилась ногтями в хрупкое запястье Козы. Мне даже почудилось,
— Дай сюда! — Я навалилась на нее сзади и с силой дернула за пистолет.
— Ай-яй!.. — застонала Коза и рухнула на колени. В то же мгновение прямо над моим ухом что-то оглушительно громыхнуло…
ГЛАВА 18
Конечно, любой мало-мальски интеллигентный человек, особенно шапочно знакомый с законами драматургии, в этом месте усмехнется с видом знатока и крякнет презрительно: ну вот, так я и знал! Дескать, что и следовало доказать. И еще непременно припомнит знаменитое ружье, которое в первом акте преспокойно висело на стене в качестве детали интерьера, а в последнем взяло да и выпалило. Только при чем тут драматургия, если это самое ружье изобрели как раз для того, чтобы оно стреляло, а вовсе не для украшения быта?
А теперь вообразите такую безрадостную картину. Зареванный Вице, не шевелясь, валяется на полу, Коза — без кровинки в лице — сидит, прижавшись к стене, запрокинув голову и страдальчески закусив посиневшие губы, а из комнаты истерично голосит связанная мною Медуза горгона:
— Убили! Суки! Убили!
Уже вообразили? Ну тогда мне не понадобится растекаться мыслию по древу, чтобы описать то, что произошло со мной сразу после того, как я поняла, чем закончилась наша с Козой потасовка. Я с ужасом посмотрела на пистолет, который мне удалось отнять, на свою же беду, хватанула ртом воздуху и без чувств рухнула на неподвижное тело второго человека в городе. Кого из двоих я ненароком грохнула, пульсировало в моем меркнущем сознании, или… Или обоих сразу?
…Какое-то время мне было относительно комфортно, поскольку пребывание в обморочном состоянии пусть и кратковременно, но освобождает от душевных мук и угрызений совести, а потом стало как-то зябко и неуютно. Поежившись, я нехотя открыла глаза и увидела Козу с красным пластмассовым ведерком в руках, из которого она щедро, как рассаду, поливала меня водой.
— Ну слава богу, живая! — неожиданно радостно воскликнула она.
Я ничего не сказала, а подумала точно так же. Слава богу, Коза живая. По крайней мере одним трупом на моей совести меньше. А вот когда подо мной неуклюже закопошился Вице, я была уже на пути на седьмое небо.
— Господи, твоя воля! — воздела я руки к небу. Ну к потолку, какая разница. — И с этим все в порядке!
— А что этому придурку сделается? — сплюнула себе под ноги Коза и поставила ведро на пол.
— Черт, как я испугалась. — Я слезла с пребывающего в прострации Вице и поискала взглядом пистолет.
— Да вот он, — Коза наподдала пушку ногой, — не бойся, он мне больше не нужен. Теперь уже не нужен. Настроение пропало. Не трону я этих гаденышей, пусть живут.
— Очень разумное решение, — похвалила я ее, но пистолет все-таки подняла, осторожненько так, двумя пальчиками.